Я курить, конечно, брошу, но, конечно, только там,
Но пока живой, курилка, папироску не отдам!
Я всего через три года срок отца переживу,
Если я сейчас не брошу, то я вряд ли доживу,
Но не буду торопиться назначать какой-то срок,
Лучше сразу накуриться на всё будущее впрок!
…И с утра, но не сегодня, заявлю всем: завязал!
А жена в ответ ехидно: Навсегда ли? Не сказал!..
День города. Тихвин. 4 июля 2020 года
Впервые за века и годы
Нам отменили праздник наш,
Но вовсе не из-за погоды,
Видать, нашла на власти блажь.
Приличный повод подвернулся,
И им всё можно объяснить:
Коронавирус, мол, вернулся,
И всем охота, знаю, жить!
Но город наш за шесть столетий
И не такое пережил,
И он не раз ещё отметит
Праздник, который заслужил.
А, может, что-то есть конкретно,
В чём нам признаться не спешат?
Тогда скажу политкорректно:
Сегодня праздник в США!
Не может быть, чтоб мысль была ничто,
От тяжких дум мне душу разрывают,
Если не мысли, то, скажите, что?
И совесть мою к совести взывают,
И память обостряют и вину,
Если такая есть. Жизнь обрывают,
Под прошлое, вдруг подведя черту.
И если мы не мыслим, кто же мы?
Как мы поймём, что мы пока что живы?
Как отличим мы свет от вечной тьмы,
А ложь от правды, если мир наш лживый…
Сей список можно вечно продолжать
И что есть мысль – дискуссии бессмысленны.
Лишь надо иногда соображать,
Что вряд ли докопаемся до истины
Когда-нибудь мы – завтра ли, сейчас,
А мысли эти пусть других волнуют…
Не нами сказано, но точно всё про нас:
«Я мыслю, значит, я и существую»!
Безропотной овцой в отаре божьей
Быть не могу и просто не хочу.
И агнцем на заклание стать тоже
Я не позволю. Даже палачу.
Даже тому, кто там начальник с нимбом.
По мне уж лучше ад, чем рай такой,
Где на суде овечью шкуру снимут,
В забвение отправив, на покой.
И стану я одним из всех ненужных,
Ни грешник, и не свой среди святых.
Мне и в своём аду будет не хуже,
И мне плевать, что нет здесь выходных.
Зато мне здесь не надо пресмыкаться
И корчить из себя, как там, раба.
Надеюсь, навсегда в нём и остаться…
Свободным быть везде – моя судьба!
Он жил. Он жив! И дальше будет жить
В мятежной памяти великого народа.
Ну, а народ не можёт всё решить
Как быть? С кем быть? С семнадцатого года…
И снова юбилей. Вопрос: что делать?
Опять стоит у нас в повестке дня:
К убежищу его идей и тела
Опять спешит страна моя с ранья…
Потом здесь снова будут лить елей,
И убеждать, что Он всех нас живее…
Тогда зачем живому мавзолей?
Похоже, что нельзя без Мавзолея!
А там, глядишь, лет через пятьдесят,
Построят новое ещё кому-то здание
И всех туда навечно разместят —
Двух Ильичей и прочих. В назидание
Себе. Или потомкам, может быть,
Вот только ждать того исхода долго…
Вдруг Ленина все смогут позабыть?
Выходит, что лежать ему, нет толку.
Как нет и нам. Так не пора ль вернуть
Земле и дело его и, конечно, тело
И дать ему хоть раз навек уснуть…
…Быть манекеном —
Ну, кому б, не надоело?
Когда-нибудь потом я стану – мысль!
И вырвавшись однажды вдруг из тела,
Я мысленно умчусь куда-то ввысь,
Туда, куда душа всегда хотела.
Чтоб там, среди таких же бестелесных,
Бессмысленно летать по временам…
И будет мне совсем не интересно
Всё, то, что я оставил где-то там.
Там на Земле – победы и парады,
Знакомых и совсем чужих людей…
Я – мысль. Я – вечность. Тела мне не надо!
Я – квинтэссенция фантазий и идей!
Я – всё, что было, есть и ещё будет!
Но почему я чувствую вновь боль?
