11.
Разговор с Хариным имеет свои косвенные последствия – недавно нам из его холдинга слили данные о том, как используются внебюджетные деньги ректором N-ского университета. У них там фонд имени Кулибина, из которого должны финансироваться местные изобретатели, включая гуманитарных учёных. Милое дело – распределение грантов. 90 процентов всех денег последние четыре года получает пять семей, включая ректора с женой. И что приятно лично мне – среди этих семей и мой «любимый» придворный профессор. Ректор баллотируется в областные депутаты, самое время для такой публикации. Что мы и сделали с превеликим удовольствием.
Деньги за газету мне перечислили, со Стерлиным и коллективом я поделился. Теперь пора бы и мне ехать в славный город Петербург. Но надо разобраться с Ириной до отъезда. Позавчера ко мне зашёл здоровенный смазливый чернявый парень и, улыбаясь, сообщил, что они с ней любят друг друга. Замечательно, за чем же дело стало. Оказывается, я им мешаю, Ирина боится сделать мне больно. А ему, надо полагать, это за счастье. В общем, не за счастье, но – по фигу, он, видите ли, не любит писак. И, дескать, в ноябре Ира не в Питер ездила, а в Испанию. С ним, естественно. Он полагает, что теперь имеет на неё некоторые права. Это уже – без комментариев.
Самое странное то, что его зовут Георгий Леонидович Харин. Я попросил Стерлина проверить – не сын ли. Сын, конечно. И всё остальное сходится – в ноябре он в то же время ходил в отпуск, что и моя жена.
Не опубликовать ли мне в знак признательности за благоприобретённые рога материал по лесопарку? Просто руки чешутся. Пусть даже к выборам можем опоздать, но скандал всё равно поднимется неслабый. Харин-старший понесёт убытки. Теперь уже на правах собственника меня уволит. Но если мы с Ириной так и так расстаёмся, то не всё ли равно?
Или позвонить ему, чтобы угомонил сыночка? Если Ира захочет уйти, её не остановишь. А хочу ли я, чтобы она осталась? Хочу. Только стала жизнь налаживаться…
Надо всё обдумать – и переговорить с ней и с папашей.
Стерлин звал всех наших в деревню на субботу – воскресенье, там кто-то из его знакомых богачей дом построил, да ещё и к местным можно пристроиться на постой. Баня, купание в проруби, лыжи, водка и прочие тридцать три удовольствия. Поеду.
12.
Ковыршин не стал разговаривать с женой, с ней поговорил, после его звонка, Леонид Константинович Харин. После этого она к ночи приехала в деревню, где пыталась найти Сергея. Но ей помешал пьяный Стерлин, настойчиво предлагавший выпить за здоровье Ковыршина:
– Он со мной обошёлся не по-честному, но я его всё равно люблю. Талантливый у тебя муж, Ира.
– И что же он тебе нечестного сделал, Боря? – заинтересовалась Ирина.
– Он мне денег дал мало. Мы же вместе с ним газету делали, а он мне дал всего двадцать пять процентов, – честно выкатывая на неё грустные сливовые глаза, сообщил Стерлин.
– То есть двадцать пять – нечестно, а пятьдесят – честно.
– Зачем же пятьдесят, мне бы хватило тридцать пять… Давай выпьем за его здоровье.
«Хорошие у Ковыршина друзья, – подумала Ирина. Впрочем, мне ведь тоже нужно пятьдесят процентов. Или – мне нужно всё?». Стерлин продолжал нести какую-то чепуху про лесопарк, тут она опять насторожилась.
– Не деревня, а проходной двор. Понаехали тут всякие Харины… Статья им, видите ли, не нравится.
Ирина поняла, что в деревню приезжал Георгий, ещё какие-то люди из областных структур, и со всеми Стерлину и Ковыршину приходилось выпивать и о чём-то разговаривать. И что сейчас Ковыршин с другими мужчинами редакции всё-таки пошёл в баню, а Стерлин париться не может, сердце слабое.
