Читать онлайн Геннадий Колодкин - НЕСУН

Геннадий Колодкин

gennady.kolodkin@gmail.com

НЕСУН

Глава 1

Первые впечатления

Первый день работы на ликерке. Сразу получил предупреждение от коллег: «Меньше задавай тут вопросов!» Ладно – лишь бы платили.

Бросилась в глаза низкая организация работ. Словно у хозяев нет стимула торопиться. Возможно, сказываются обстоятельства. Возможно, низкая квалификация руководителей. А возможно, у «денежных мешков» своя политика. Пока неясно. Пока лишь надо приходить на работу вовремя, делать рабочий вид и не задавать вопросов.

Поразил прием на работу: я заполнил контракт на год, где даже не был оговорен мой оклад, написал заявление – и сдал секретарю трудовую книжку. Ни диплом, ни паспорт, ни военный билет не потребовались. Все так элементарно. В цехе – ни инструктажа, ничего. Пришел – переоделся – трудись. А?.. Ах, да – не надо вопросов. Ладно. Но как-то не так. Как-то не на уровне. Не по-человечески. Даже без медкомиссии – а если я не здоров? Дошло: о моем здоровье тут не волнуются. Есть ли профсоюз? Есть ли… Вопросов много – но они все при мне. Черт-те что!

А какие гарантии? – молчок. По видимому, никаких: работай, пока тебе платят, точнее – пока обещают. Похоже, тут все держится на честном слове. Похоже, тут все живет какими-то законами-однодневками. Все зыбко, все только временно – как теперешняя «демократия».

Надо бы у кого-то узнать, какие у меня права? Какие обязанности у работодателя передо мною? Я отработал первый день, а ничего про это не знаю. Вообще, знает ли об этом здесь кто-нибудь? Сомневаюсь. Система не отлажена абсолютно. Ладно – посмотрим.

Гегемон – само это слово есть изощренная ложь. Оно не соответствует положению этих людей. Это ведь самый низший общественный класс. Он обитает в самом низу. Это не дно. Но это и не высота. Это то, что находится чуть повыше сырых подвалов здания по имени Общество. Быт этих людей не устроен и крайне груб. И потому так грубы их манеры и речь. И потому так неприглядно выглядит их досуг. Пьянство, сквернословие, упрощенные смыслы и цели. Низшие смыслы и цели.

Отношение высших сословий к этим людям носят утилитарный характер. На них смотрят с позиции потребительской. Если для них и улучшают условия – это подразумевает в первую голову выгоду далеко не им. На них смотрят словно на материал, который существует в избытке. Смотрят как на неодухотворенный предмет, у которого нет ни чувств, ни сердца.

Низ кормит верх. Верх кормится за счет низа. Низ рефлекторно презирает верх. Верх рефлекторно презирает низ. Низ глух с словам верха. Верх глух к словам низа. Принято считать, что низ безмолвен, лишен права вслух говорить. Принято считать, что верх обладатель голоса. Хотя у низа есть и свое мнение и свои голоса.

Можно ли объединить оба полюса? Можно ли в себе разместить обе морали? Разместить в своем уме две конфликтующих философии? И можно ли человеку пребывать одновременно в обеих ролях? Отнюдь. Потому я (как исследователь) и пребываю попеременно в этих ролях.

Надо четко понять, что я имею дело с двумя разными качествами. Они не могут сливаться, не могут переходить одно в другое. Тут есть граница. И в каждом уровне существуют свои порядки. Что дозволено одному – не позволительно для другого. Не надо смешивать. Вот где постоянно я ошибался. Есть гречневая каша и есть масло. Да, они существуют вместе. Они вроде смешиваются. Но как были они в тарелке разными, так, и в желудок попадая, они остаются разными. Масло никогда не станет гречихой. И гречиха никогда не обретет вкуса масла. И кашу можно испортить маслом. И все прекрасно лишь в определенной пропорции. Моя ошибка идейного плана – что я неверно дозировал. Умозрительно я наделял низ излишним правом. Я портил естество. И потому мои литературные потуги казались окружающим уродливыми. То были дифирамбы Крайности. Надо бы скруглить углы своих понятийных догм.

Я всегда считал, что правдой жизни владеют низы. Здесь ошибка. Правда – это золотая середина. И я неуважительно относился к верхам. Я был предвзят. Я был тороплив, как пацан. Иными словами – элементарно был я глуп. И это правда. Впрочем, глупы были и те, кто меня выгонял из газет. Они были глупы с уклоном вверх. Я же был с уклоном к низу. К тому же я неверно видел свою роль. Я не профсоюзный работник, который защищает (согласно должности) интересы заводского класса. И я не представитель Администрации, который защищает интересы чиновников. Я не то и я не второе. Я наблюдатель нейтральный. Я говорю исключительно от Себя. Я говорю бескорыстно. Я говорю деклассированно. Как представитель межсословия. Как наблюдатель, находящийся над людьми. А не среди людей, о которых я говорю. Я не ищу от своих занятий выгоды (от тех людей, о ком говорю). Я говорю для себя. Говорю с целью понять. С целью высказаться. С целью поставить проблему. К тому же я рисую только контуры проблемы. Я говорю лишь ради факта, что проблема есть. И смысл моих слов один – сказать и тем и другим (и верху и низу), что есть проблема. Я выступаю только против ее замалчивания. Проблемы между верхом и низом. Проблемы координации головы и ног.

Открытие мое заключается в мысли: проблемы людей не в самих людях – а в том, что находится между людьми. Между. Межчеловеческое. Проблема взаимоотношений людей. Мы обязаны устроить иные отношения между друг другом. И это возможно, если все мы об этом хорошо задумаемся. Похоже, я тут разглагольствую о новой религии, о новых заповедях общежития, об общей культуре, о нравственности. Нам необходимо пересмотреть мораль. Создать современную эффективную мораль. Мораль, которая бы повела нас всех к Общему благополучию. Признать, что мораль «лебедь – рак – и щука» стала для нас пагубной, никуда не ведущей. Признать, что нам необходима мораль согласия. Возможно, это есть мораль христианская. Но без Христа. Без этого архаичного идола. Вряд ли нас идол теперь устроит. Всякий. Мы сыты по горло идолами. Мы ими сыты до тошноты. Разумность – вот желаемый нами «фетиш». Почему бы нам не принять человеческую разумность за общую цель?

Произошел мой первый конфликт с коллективом. Мы стояли без работы, натурально бездельничали. Появился какой-то хмырь (по виду начальник), сделал замечание. Черт дернул меня за язык признаться, что работы действительно нет. Он тут же нашел для нас занятие, нам не свойственное – заставил выносить строительный мусор – а я стал предметом насмешек в глазах коллег. Они – как бабы – тут же разнесли по цеху эту неприглядную весть. К тому же этот мудак, похожий на большого начальника, сделал, по-видимому, вздрючку и нашему бригадиру. Вскоре появился сам бригадир – весь из себя нервный и с ненавидящим взглядом…

На частном предприятии (я теперь окончательно уяснил) рабочий люд абсолютно бесправен, как скот. Здесь могут уволить без выходного пособия только за то, что ты не нравишься кому-то. Буквально за «не нравишься» – и пошел вон. Здесь люди молчат, не пререкаются, не проявляют рискованной инициативы. Здесь постоянно приходится держать на лице мину лояльности, играть на честолюбии непосредственного начальника, дескать, тот умнее тебя, лучше тебя. Дико. Потому и непривычно нам, воспитанных на иных принципах. Тут важно показать свою прыткость, молниеносно реагируя на команду вышестоящего. Тут важно научиться скрывать свой излишний ум, свой творческий потенциал – а то, не дай бог, заподозрят, что ты хочешь прыгнуть на место вышестоящего.

«Нет работы – ищи работу!» – тут бытует этот ложный девиз, под которым работа не делается, но имитируется.

Хуже всего то, что и коллеги, с которыми я на равных должностях, не желают понять, что так жить нельзя. Что сегодня мы боимся раскрыть рот при начальнике – завтра мы станем бояться уже друг друга: боятся, что товарищ тебя «застучит».

Впрочем, тут нет товарищей… Тут каждый сам по себе (так выживают, спасая шкуру)… Я вижу этот страх в глазах таких же, как я. Я слышу этот страх в разговорах, в поступках. Попытки поговорить об этом встречают дружную иронию, еще больше отделяют меня от них… Тут всяк сам по себе. Тут нет трудового братства. Тут всяк спасает собственную шкуру. Тут вынуждают всех (и меня в том же числе) «расписаться» в том, что ты только рабочий бесправный скот. Бесправный – и потому безропотный.

Зачем? Я не понимаю сей логики. Логики нет. Есть только животный страх, который и движет людьми (от исполнителя до начальника). Тут есть угода и еще раз угода. Тут пресмыкание и бесконечное приспособление под начальника и его настроение, либо под его глупость, тупость, чванство, идиотизм.

Сегодня я получил урок. Я попал на карандаш бригадира Фомича. Бывшего слесаря, бывшего коммуняки, наглядно туповатого и заметно нервозного индивида. В довесок – с признаками самодурства, не терпящего ни от кого превосходства. К тому же – хренового организатора и, похоже, алчного. Не очень-то импозантный тип. И, по всей видимости, у нас с ним взаимная неприязнь.

Та же проблема и у Ивана, моего коллеги, опытного инженера-конструктора (разумеется, бывшего). Рядом с Иваном, как и рядом со мной, Фомич, как мы замечаем, чувствует себя дискомфортно (как недоучка в соседстве с людьми образованными). Говорят, Фомич был когда-то ментом. Говорят, мы с Фомичом еще хватим горя.

Фомич сходу нашел методы борьбы с нами. Арсенал Фомича прежде всего включал грубость и раздраженную интонацию для затыкание ртов ретивых (мы сразу усвоили: мы отныне немы, как рыбы. Это-то и коробит, вызывая протест). Словом, то был деспотизм, подавляющий на корню всякое инакомыслие и встречную инициативность.

Гнилая личность, этот Фомич. Если с ним поссоришься – загноит, не сомневаемся мы. И потому опасливо соблюдаем дистанцию. Чтобы нам здесь выжить, следует себе сказать раз и навсегда: что мы глупы, что мы быдло, что мы здесь никто и ничто. И выживем – отказавшись от прежних прав – прав называться людьми вообще.

Прав Иван, говоря, что шибко умных здесь не любят. «Умных» – в буквальном смысле этого слова. Их это бесит. Рядом с умными они, эти горе-начальники, чувствуют себя не на высоте. Глупое нуждается в глупом фоне. Низкое нуждается в низком. Серое обожает только себе подобное. Это так и еще раз так. Это – Россия. Это страна низколобых. И дернул же меня рогатый здесь родиться. Здесь все, что я ни делаю, все не так. Было не так. И будет не так. И как ни тужься – перекраситься под низшее мне не удастся. И только в этом моя вялотекущая во временном пространстве беда. (Аминь).

Испуг имеет переходные свойства: страх Ивана прилип и ко мне. Я стал боятся гнева этих людей. Я провел вечер в мыслях об этом.

Возможно, мою индивидуальность люди воспринимают как мою насмешку в адрес их слабостей. Это совсем не так, люди торопятся в оценках меня. Я пока не умею переубеждать их в обратном. При этом я не перестаю удивляться, что в людях так много, слишком много недостатков и слабых сторон. И хуже всего, что люди не умеют на сей факт обращать внимание. Они сразу становятся в позу обиженных и торопливо начинают атаковать «обидчика». Я не успеваю закончить мысль, а отрицательная оценка в мой адрес уже работает в их умах, превращаясь в глупого, кровожадного монстра: меня сторонятся, как чумного, меня боятся, словно я стукач-предатель, за моей спиной смеются над моим «чудачеством» – ведь все высокое, нравственное, относящееся к разрядам морали, люди воспринимают как чудачество.