Комната, где мы встречаемся с Диар, находится в северном крыле замка — самой нежилой его части, где вместо бархатных тканевых стен — голые камни, а вместо мягкой изящной мебели — массивные кресла и кровати.
Пройдя каменный полутёмный коридор с выбоинами в толстых стенах под потолком, я оказался на лестничной площадке. Миновав недлинный пролёт, спустился на ярус ниже и ощутил, что воздух здесь иной: повеяло сухостью и запахом шалфея. Но стоило выйти на крепостную стену из тёмной арки, и я прищурился от моросящего тумана, что сошел с лесистых тёмно-изумрудных холмов и упал на замок тяжёлым водяным панцирем. Пройдя несколько башен, я поднялся по скользким каменным ступеням. С каждым шагом мои волосы все больше намокали, как и плащ, в который я кутался, всматриваясь в грузное пасмурное небо. Оседавший туман забил мутной пеленой лощины, скопился густо в низинах и вымоинах, скрывая под собой реку, канавы, дворы, крыши, каменистые обрывы и глубокие рвы. Но вниз я почти не смотрел. Меня тянуло в небо, внутренний огонь подталкивал пронзить всю эту серость и окунуться в утренний свет. От одного этого представления я не чуял под собой каменный пол. Всё же ночь с Диар была на пользу, иначе не добрался бы до своих покоев.
В дверях меня встретил лакей. Приняв с учтивостью влажный плащ, он удалился. Войдя внутрь, я на ходу стянул тунику, а затем и рубашку, откинул их на кушетку.
Трудно стало с Диар. В последнее время она слишком настойчива, но разорвать с ней связь я не смогу — в этом она права. Я тряхнул головой, выкидывая её из мыслей, такую настырную, раскрепощённую, весьма красивую женщину своего герцога. Выдыхал ровно, но крылья носа всё равно вздрагивали и сужались. Её не должно быть много во мне, в моей жизни, и вообще никого не должно быть. Внутри всё горит и бурлит — я ещё чувствовал себя в ней.
Я подошел к громадному, почти во всю стену окну. Лакеи ещё спозаранок подняли портьеры, чтобы впустить в эти вечно сумрачные покои немного света. Окно выходит на север, сама комната холодная и пасмурная, с огромными гобеленами на стенах, мебелью из красного дерева и большим камином. Здесь я прожил большую часть своей жизни и уже ко всему давно привык, сросся. Усмехаясь над мелькнувшей мыслью, окинул взглядом сводчатый, выложенный фреской потолок, тонувший в сумраке.
Неожиданно вспомнился вопрос Диар, ударил булыжником в грудь. Не надоело ли мне быть тенью Араса Дитмара — герцога замка острова Крион? Об этом я даже не смел задумываться. Соглашение и клятву, данную ордену, я нарушить не вправе. Переступить их — и меня ждёт казнь, а моему роду — позор. И всё же… И всё же ей в очередной раз удалось растравить мне душу, внести сомнение, расщепить сердце на мелкие кусочки и стереть в пыль, а потом всё это разжечь пламенем своего очарования, пробуждая во мне и злость, и гнев, и досаду, подавляемые мной семнадцать зим к ряду. Эта женщина становится ядом для меня, и каждая порция — смертельно опасна.
Сжал кулаки, перед глазами — огненные всполохи. Если бы взглядом можно было жечь, то сейчас дорогая ткань портьер вспыхнула бы синим пламенем. Я тянул в себя воздух, делая безуспешные попытки остыть. Подошел к стеллажу за бутылкой вина, откупорил и сделал большой глоток прямо с горла, глядя в окно, за которым распростерлись глубокие дали тяжёлого серого неба. Всё же будет дождь. Вязкая, тёплая жидкость обволокла горло, оставляя приторно-сладкий вкус на языке, грудь запекло. Я поставил вино на стол, рассеянно пронизывая волосы пальцами.
