Читать онлайн Андрей Хилев - Никколо Макиавелли. Гений эпохи. Книга 2. Полет

Гуляя по центру Флоренции, и написав первую часть о жизни Никколо Макиавелли, ранее я не ощущал такого волнения, когда стоял как турист величественным дворцом Синьории. Теперь я понимаю почему для жителей эти зубчатые стены и грозная башня, возвышавшаяся на 94 метра, олицетворяли силу и независимость республики.

Я снова пришел на площадь, вымощенной серыми каменными плитами, ранним летним утром. Утреннее солнце только-только медленно поднималось над морем терракотовых крыш, окрашивая фасады палаццо в теплые оранжевые тона, отражаясь в окнах, обрамлённых изящной каменной резьбой эпохи кватроченто. Раздавшийся звон колоколов собора Санта-Мария-дель-Фьоре раскатисто отмерял утренние часы.

Я мысленно снова перенесся во Флоренцию, в 1500 год, когда с первыми лучами солнца уже бурлила жизнь в этот прекрасный для меня период – период Ренессанса. В то время вероятно, что торговцы в ярких одеждах уже расставляли товары, ремесленники с засученными рукавами спешили в свои мастерские, чиновники в строгих чёрных туниках и шапочках торопились на службу.

Глава 7. Королевская лилия.

«Я понял, что в политике нет места морали в обычном понимании этого слова. Есть только эффективность и неэффективность».

Н. Макиавелли

Воздух был напоен ароматами – свежевыпеченный хлеб из соседних пекарен, пряности с рыночных рядов, тонкий запах чернил и пергамента, доносившийся из открытых окон нотариальных контор. Флоренция дышала, жила, созидала – город искусства и коммерции, превративший своих банкиров в правителей, а торговцев в покровителей философии.

Никколо Макиавелли спешил по коридору к Второй канцелярии, его черная одежда, типичная для флорентийского чиновника, резко контрастировала с волнением, отражавшимся в его движениях.

Синьор Макиавелли! – окликнул его один из старших служащих. – Гонфалоньер желает вас видеть немедленно!

Они поднялись по винтовой лестнице с истёртыми от времени мраморными ступенями, в кабинет Пьеро Содерини, гонфалоньера юстиции – фактического главы Флорентийской республики. Макиавелли поправил свой старомодный, но чисто выстиранный воротник – маленькая деталь, говорившая о его скромном достатке и врождённом достоинстве одновременно, и постучал в дверь.

Кабинет Содерини впечатлял своей строгостью и изяществом одновременно. Просторное помещение с высоким сводчатым потолком, украшенным фресками со сценами триумфа Флорентийской республики, занимало угловое положение в палаццо. Высокие стрельчатые окна с разноцветными витражными вставками пропускали потоки утреннего света, создавая на мраморном полу причудливую мозаику из цветных пятен, освещая тяжелый дубовый стол, почерневший от времени и отполированный локтями нескольких поколений правителей. Стол был заставлен серебряными чернильницами искусной работы, завален картами с красными и черными пометками, завален пергаментными свитками, депешами в кожаных футлярах и письмами со сломанными печатями.

На стенах висели гобелены с городскими гербами и флорентийским львом, а между ними – географические карты Италии, Европы и известного мира. В углу комнаты на специальной подставке покоился глобус работы венецианского мастера – новейшее приобретение, отражающее недавние открытия португальских мореплавателей. Вдоль стен стояли тяжелые дубовые шкафы с государственными документами, каждый из которых был заперт на отдельный замок. Воздух был наполнен запахом сургуча, чернил, старой кожи переплетов и едва уловимым ароматом лаванды, которой окуривали помещение для защиты от заразы.

Содерини поднял взгляд от документа, который изучал через круглые очки в тонкой золотой оправе. Гонфалоньер был статным мужчиной около пятидесяти, с проницательным взглядом карих глаз и аккуратно подстриженной седеющей бородой. Его шелковая туника глубокого винного цвета с тонкой вышивкой, массивная золотая цепь на шее и перстни с драгоценными камнями говорили о высоком положении, но держался он просто, без напыщенности.

Никколо, сейчас наступает сложная ситуация, которая требует от нас незамедлительных действий. Французский король Людовик XII укрепляет свои позиции в Милане. После свержения и пленения Лодовико Сфорцы весь баланс сил в Италии нарушен. Нам необходимо понимать дальнейшие планы Людовика.

Макиавелли стоял перед столом с идеально прямой спиной, сложив руки за спиной. Он видел тревогу на лице Содерини, которую он прятал за показательным внешним спокойствием.

Он мысленно представил в голове карту Италии – раздробленную, ослабленную внутренними раздорами, словно спелый гранат, готовый расколоться под нажимом. Французы на севере, испанцы на юге, папа римский в центре – каждая сила тянула в свою сторону. А посередине – маленькая Флоренция со своими богатствами, культурой, искусством и.… почти без армии, способной защитить всё это.

Наша республика слишком уязвима, – продолжил Содерини, словно читая мысли молодого секретаря. – У нас недостаточно солдат, наши крепости не готовы к осаде, нам не хватает современного оружия.

Он развернул карту Тосканы, где красными точками были отмечены французские гарнизоны. – Флоренция должна заручиться поддержкой французской короны. Иначе мы рискуем разделить судьбу Милана.

Макиавелли внутренне содрогнулся, вспомнив рассказы о падении Милана – о том, как прославленный герцог Лодовико Сфорца бежал, переодевшись в простолюдина, о том, как французские солдаты грабили дворцы и насиловали, и убивали женщин, о том, как надменные французские офицеры теперь расхаживали по улицам некогда гордого города, словно завоеватели в побежденной стране. Невысказанная мысль повисла в воздухе: «Неужели это судьба всей Италии? Неужели мы обречены стать провинцией Франции или Испании?»

«Вы предлагаете организовать посольство во Францию?» —спросил Макиавелли, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и деловито. Внутри же его разрывали противоречивые чувства: с одной стороны – страх перед первой ответственной дипломатической миссией, с другой – острое желание доказать свои способности, сделать что-то значительное для Флоренции, которую он любил со страстью, характерной для итальянцев той эпохи.

Именно так, – Содерини кивнул. Встав из-за стола, он подошел к окну и некоторое время смотрел на площадь, где флорентийцы продолжали жить своей обычной жизнью, не подозревая о том, как шатко их положение. – И я хочу, чтобы ты сопровождал посла Франческо делла Касу. Твое понимание политики и умение наблюдать, как показала твоя миссия к Сфорца, будут для нас неоценимы.

Для молодого секретаря, не имевшего ни богатства, ни влиятельных покровителей, это была возможность не только показать свои способности, но и шанс показав себя – выйти на международную политическую арену, познакомиться с устройством величайшего королевства Европы, увидеть воочию двор, который задавал тон всей континентальной политике.

«Я смогу своими глазами увидеть короля, я могу познакомиться с ткм как управляется великое государство», – мелькнуло в мыслях Никколо. Он уже представлял себе, как будет наблюдать за французским двором, изучать их военное устройство, понять методы, которыми король Ему нравилось, что король Людовик держит в повиновении своих вассалов и соседей. Ведь в отличие от раздробленной Италии, Франция была единым сильным государством, способным выставить в поле десятки тысяч солдат.

Я готов служить республике, синьор гонфалоньер, – ответил Макиавелли с глубоким поклоном.

Мы должны убедить Людовика XII оказать нам военную помощь, – продолжил Содерини. Официально это миссия – очередные переговоры о долгах Флоренции перед Францией за оказанную ранее военную помощь.

Содерини протянул Макиавелли запечатанный свиток с шелковой лентой цветов Флоренции. – Вот твои инструкции. Ты должен будешь сопровождать посла, но на самом деле твоя задача – изучить настроения при французском дворе, понять планы Людовика относительно Пизы, которая продолжает сопротивляться нашим войскам.Нам важно, чтобы нам вернули Пизу, как обещал король Карл V. Мы, без французской поддержки, мы сможем ее вернуть. И, что наиболее важно – посольство должно убедить короля, что Флоренция – это его самый надежный союзник на полуострове.

Для справки, город Пиза этот древний торговый город и порт, восстала против власти Флоренции в 1494 году и не смотря на все попытки Флоренции снова вернуть ее в свои владения – успешно отражала все попытки флорентийцев восстановить контроль. Это была открытая рана на теле республики, ослаблявшая ее как экономически, так и политически.

Макиавелли принял свиток, чувствуя его тяжесть – не физическую, но метафорическую. В этом свитке была не просто инструкция, но судьба его города, его семьи, его собственной карьеры. Он знал, что большинство его коллег по канцелярии, многие из которых происходили из более знатных семей, с завистью наблюдали за его быстрым продвижением. Неудача могла вызвать злорадство, успех – еще большую зависть. Но где-то в глубине души он верил, что способен справиться с этим заданием лучше других.

Когда я должен быть готов к отъезду, синьор гонфалоньер? – спросил он, мысленно уже планируя, что нужно сделать перед долгим путешествием.

Через три дня, – ответил Содерини. – Посольство должно достичь Лиона до конца месяца. Там король Франции принимает послов из разных стран. Мы должны опередить венецианцев и миланцев, которые, несомненно, попытаются очернить Флоренцию в глазах Людовика.

18 июля 1500 года, дорога из Флоренции в Париж была изнурительным даже для привычных к дорожным тяготам людей той эпохи. Крутые горные перевалы с узкими тропами, где одно неверное движение мула могло отправить путника в пропасть, сменялись сочными зелеными долинами, где дорога превращалась в грязное месиво после каждого дождя. Небольшие селения с подозрительными жителями, запирающими двери перед чужеземцами, чередовались с редкими городами, где гостиницы кишели блохами, а еда была непривычной и часто несвежей.

Палящее июльское солнце сменялось внезапными горными ливнями. По ночам в альпийских перевалах было так холодно, что путники жались к кострам, натягивая на плечи все имеющиеся плащи и одеяла. Грязные придорожные таверны со спертым воздухом, пропитанным запахами пота, дешевого вина и прогорклого жира, служили единственным укрытием от непогоды и разбойников, которые делали опасными даже основные торговые пути.

Дипломатическая миссия медленно продвигалась на север, преодолевая все тяготы пути. Посольство состояло из примерно двадцати человек: посол Франческо делла Каса – грузный пожилой мужчина, большую часть пути проводивший в закрытых носилках из-за мучавшей его подагры; его личная охрана из четырех солдат в кольчугах и шлемах с плюмажами цветов Флоренции; слуги, заботившиеся о лошадях и провизии; гонец, готовый в любую минуту мчаться обратно во Флоренцию с важными известиями; и конечно, Никколо Макиавелли – официально всего лишь секретарь посольства, но фактически его интеллектуальный и стратегический центр.

Макиавелли скакал верхом на невзрачной гнедой лошади – не лучшей в караване, но достаточно выносливой для долгого пути. Его дорожный костюм был прост и практичен: прочные темные штаны, заправленные в высокие сапоги из мягкой кожи для верховой езды, плотная льняная рубаха и кожаный дублет, защищавший от ветра и непогоды. На поясе висел небольшой кинжал – не столько для защиты, сколько для повседневных нужд путешественника. Плащ с капюшоном, перекинутый через плечо, служил защитой от дождя и холода, а также постелью в те ночи, когда приходилось спать под открытым небом.