За плечами у него была небольшая дорожная сумка из вощеной кожи с самым необходимым – сменой белья, письменными принадлежностями, несколькими книгами, среди которых были труды Тита Ливия и Цицерона – его любимое чтение, помогавшее скоротать долгие вечера на постоялых дворах. Отдельный кожаный чехол защищал важные документы – верительные грамоты от Флорентийской республики, рекомендательные письма, а также зашифрованные инструкции от Синьории.
Макиавелли ехал рядом с послом Франческо делла Касой, иногда отставая, чтобы сделать заметки в своем небольшом кожаном дневнике, который он постоянно носил на шее на тонком кожаном шнурке. Несмотря на тряску и неудобства дороги, его почерк оставался четким и разборчивым – годы работы секретарем выработали эту привычку. Его внимательный взгляд не упускал ничего: ни состояния дорог и мостов, по которым можно было судить о силе и заботливости местных правителей, ни настроения местных жителей, по лицам которых он читал степень налогового бремени и удовлетворенности правительством, ни политической обстановки в городах, через которые они проезжали – о чем говорят на рынках, какие новости приносят торговцы, сколько стоит хлеб и вино, как вооружены стражники на городских воротах.
Ночами в тавернах, когда большинство путников уже спали, он при свете свечи продолжал делать записи, анализируя увиденное за день. «Франция – страна контрастов, – писал он, – богатые провинции соседствуют с бедными, сильная королевская власть ограничена привилегиями дворянства, католическая церковь поддерживает короля, но имеет и собственные амбиции… Эта система одновременно сильна и хрупка. Если понять ее внутреннюю логику, можно предсказать действия французской короны и в отношении Италии».
Что пишешь, Никколо? – спросил делла Каса, поравнявшись с Макиавелли на подъезде к Лиону, крупному торговому городу на реке Роне. День клонился к вечеру, и золотистый солнечный свет окрашивал старинные каменные стены города в теплые тона.
Мысли, наблюдения, – ответил тот, не отрываясь от своих записей. На страницах дневника рядом с аккуратными строчками текста были и маленькие рисунки – схемы крепостных укреплений, эскизы военных машин, которые он замечал по пути, наброски карт с отмеченными стратегическими пунктами. – Мне кажется, что понимание французской политики невозможно без понимания французского характера.
«И что же ты понял о французском характере?» —с любопытством спросил посол, с трудом повернувшись в седле. Его лицо, покрасневшее от долгого пребывания на солнце и ветру, выражало усталость, но и искреннее уважение к молодому коллеге, чей острый ум он успел оценить за время путешествия.
Макиавелли закрыл дневник и поднял взгляд к горизонту, где уже виднелись очертания Лиона.
Они импульсивны и отважны, и готовы сразу броситься в драку. Поэтому им, возможно, не будет хватать терпения для долгосрочных планов. Они сильны в начале предприятия, но слабеют по мере его продолжения, в конце могут вообще потерять к нему интерес. В этом их сила и слабость одновременно.
Делла Каса кивнул, явно впечатленный глубиной наблюдений молодого секретаря.
Надеюсь, твои наблюдения помогут нам в переговорах с королем.
Вообще Макиавелли описывая свои перипетии того периода в духе похожей на трагикомедию путешествия двух бедных дипломатах, заброшенных в водоворот большой политики. В письме от 9 августа он там описывает свои мытарства:
