«Дорогой Саня,
прочитала Ваше письмо и тут же позвонила Геннадию Моисеевичу – Вы уж простите меня. Просто Вы не можете не знать, как мы любим Вас. Ну и Г. М. все-таки врач. И сын Илья у него тоже врач, работает в клинике в Чикаго, специализация – пульмонология. Совсем недавно они беседовали о новых методах в медицине. Илья рассказал о больших изменениях в химиотерапевтических методах (именно в США, именно в этой области). Колоссальный прогресс. Так что – имейте в виду. Так победим! Напишите, не надо ли чего. Может быть, есть какие-то проблемы.
Последнее время все напоминало мне о Вас. И публикация в “Звезде”, и рассказ о Пантелееве на “Эхе”, и книжка последняя Гедройца, которую постоянно перелистываю (и боюсь, как бы чего-нибудь ненароком не украсть).
И замечание одной неизвестной девушки (в сети), что пора создать уже партию лурьеристов. Там, в сети, Вас читают и обожают.
Геннадий Моисеевич просит передать Вам самые нежные и добрые слова.
Пишите, пожалуйста. Эле большой привет.
Обнимаю Вас.
Ваша Мила А.»
Переписка наша возобновляется. На все мои письма приходит быстрый ответ:
«…Все у меня пока совсем неплохо. Организм переносит лечение ‹…› почти легко. Погода и еда способствуют. Пишу для “Звезды” текстик про Кармен, никак не кончить, но вот-вот. Литературных новостей совсем не знаю – и не присылают, – и опять-таки спасибо Вам за них. Расскажите, как Ваши дела и что Вы пишете. Геннадию Моисеевичу – самый горячий привет. Все его книжки я взял сюда и надеюсь перечитать» (18 сентября 2013 года).
«…Я прошел лучевую. Авось выдержу и химию (временно прекращенную из-за изменений в крови). По-прежнему весел и спокоен. Написал бы: и всем доволен, – но, во-первых, это тон писем Чернышевского из крепости, а во-вторых, я недоволен тем, что внутри все обожжено и болит, и нормально поесть – не говоря уже выпить – временно невозможно. Написал обещанный “Звезде” довольно длинный и довольно скучный (но не для меня: он меня отвлекал, развлекал, вообще поддерживал) текст про Кармен. Вот и все мои новости. Майе Туровской – большой привет. И Геннадию Моисеевичу, конечно» (27 сентября 2013 года).
«…Я прочитал книгу Дружинина. И даже написал про нее – не помню, в каком номере “Звезды”. Вроде бы в майском. Посылаю Вам весь этот блок, потому что он открывается рецензией на книгу Геннадия Моисеевича, совместную с М. Харитоновым. Вдруг Вы ее не читали. А вдруг и он не читал» (29 сентября 2013 года).
Поясняю: в письме речь идет о многолетней переписке Бориса Хазанова и Марка Харитонова. Два объемных тома «…Пиши, мой друг» (первый том: 1995–2004; второй том: 2005–2011). Вот, стоят у меня на полке. Невероятно увлекательное чтение – на все времена! Получила я такой подарок от Геннадия Моисеевича.
«…Сеансы химии то и дело откладывают из-за нехватки лейкоцитов в крови. А я и рад, потому что после этих сеансов очень кружится голова и вообще страшно падает качество жизни. Пытаюсь воспользоваться очередной передышкой и написать один текстик из истории литературы, авось получится…» (24 октября 2013 года).
«Мои новости – хорошие. Меня отпускают из больницы на целых три месяца. ‹…› Вторая хорошая новость – в Москве переиздали “Литератора Писарева”, мою старую злополучную книжку. Я тоже много думаю про Геннадия Моисеевича. Недавно прочитал его блестящий – мудрый! – цикл про историю как истерию. Мне очень хотелось бы, чтобы он (и чтобы Вы) заглянул в мой текст в 1-м номере “Звезды” – еще не вышедшем. Там есть мысли, которые тревожат меня всю жизнь, – а он, наверное, давно их отбросил. Но текст большой, чуть не два листа…»
