В мае 2012 года я прилетаю в Питер. Отмечаем день рождения Самуила Ароновича, передаю ему подарки из Мюнхена. Знакомлю со своими друзьями в Питере – почти все участвовали в издании С. Гедройца. С. Л. так и сказал мне: «Ваши друзья теперь мои друзья». А уж какие драгоценные подарки получаю от него я! «Железный бульвар» и «Изломанный аршин». Прекрасные дни в родном городе, незабываемые. Счастье дружбы и любви.
В сентябре 2012 года объявлен курс лекций Самуила Лурье «Техника текста» в Музее современного искусства «Эрарта». Просвещенная общественность готовится. Задаю С. Л. вопросы, будет ли запись лекций. Отвечает: «Злополучный этот мой “курс” не предполагается никак записывать. Что, я думаю, к лучшему для моей репутации… авторское-то право – бог бы с ним. Но я немножко боюсь, что, если жизнь затянется, всякие семинары и курсы могут стать для меня единственным источником заработка. Поэтому лучше не надо фиксировать. Тем более что это… будет импровизация, и в качестве ее я абсолютно не уверен. Полагаю, что, согласившись (из присущей мне алчности), проявил излишнюю самонадеянность. Кстати: моя публичная лекция “Техника текста” (двухлетней, кажется, давности) где-то в Интернете существует. Постараюсь найти ее и прислать».
Но… очень скоро я получаю свежую запись лекций в «Эрарте» от совершенно незнакомого мне человека. Фамилию помню – Турундуков. Первая лекция. Вижу переполненный небольшой зал. Такое длинное, вытянутое помещение. Вижу своих друзей. Толпятся в проходе. Жилин Александр Александрович (Сан Саныч – тот, с кого и началась подписка на Гедройца) стоит у стеночки, Танечка его все-таки сидит. И другие – знакомые все лица. Вижу лицо Лурье – удивлен, не ожидал, переговаривается с устроителем. Устроитель разводит руками. Теперь-то у меня и книжка есть с этими лекциями. И диск – можно послушать. Но я видела первый миг – изумленное лицо Сани Лурье.
Новогоднее поздравление:
«Дорогая Милочка! Счастливого Нового года! Хотелось бы в нем повидаться. И почитать Ваши новые тексты. Но главное – будьте здоровы и веселы. При случае передайте, пожалуйста, мои наилучшие пожелания дорогому Геннадию Моисеевичу.
Ваш неизменно
С. Л.» (31 декабря 2012 года).
Начинается 2013 год. На долгие месяцы наша переписка прерывается.
Но в августе получаю вот такое письмо:
«Дорогая Мила,
я тут, было, запропал. Простите. В нашей жизни произошли неожиданные перемены. Пять недель назад на медосмотре рентген показал, что у меня затемнение в легком. Опускаю дальнейшие подробности. Меня обследовали, диагноз подтвердился, он оказался такой, что операция бесполезна, а нужна – и чем скорее, тем лучше, – химия и лучевая терапия. И доктора сказали: если у меня, как я упомянул, действительно имеется возможность провести лечение за границей, скорей-скорей. Мои дети перевернули небо и землю, – и вот мы с Элей уже 12 дней как в Калифорнии. Вот уже неделю, как мной занимаются в клинике Стэнфордского университета. Собственно, сегодня должны были начать уже химию, а за ней лучевую, – но диагноз немного осложнился, и потребовалась еще одна манипуляция. Которую произведут завтра. А лечение начнут через неделю. Вот такие дела, такая стала жизнь. Эля очень тут грустит, но вся жизнь покуда вертится вокруг меня и моих процедур. Она передает Вам привет. Пишите нам.
Ваш С. Л.» (28 августа 2013 года).
Мой ответ в тот же день:
