О Самуиле Лурье. Воспоминания и эссе - страница 8

С. Л. продолжает рассылать книжки. Какие-то нелепости. Мне совершенно непонятные. Помню, что посылала свои книжки в Нью-Йорк и другие города – два или три дня, и всё. Причем из Германии на книги какая-то льгота. Просто на упаковке пишешь, что это «книга». И всё, недорого получается для книгочеев.

Вскоре получаю вот такое письмо:

«…Сегодня ровно три недели, как книжки посланы. Вы, конечно, ничего не получили. Вот сколько времени нужно на изучение дарственных надписей. Трясусь от злости, боюсь лопнуть. Простите» (11 октября 2011 года).

До меня книжка – С. Гедройц. «Гиппоцентавр, или Опыты чтения и письма» – доходит в середине октября. Под дарственной надписью стоит: «сентябрь 2011». Текст автографа приводить не буду (не заслуживаю я такой чрезмерной благодарности). На мой адрес пришли и книжки для Геннадия Моисеевича (Борис Хазанов) и для Майи Туровской. Так договорились с С. Л. – чтобы им не ходить за посылками на почту, а у меня был бы повод встретиться с дорогими друзьями.

Постепенно все проблемы разрешились, подписчики получили книжки, любовались авторскими благодарностями, отдельные счастливцы завели дружбу с Самуилом Ароновичем Лурье. И веселую переписку! Мне кажется, ему понравилось.

Новогоднее поздравление:

«Дорогая Милочка! Горячо желаю Вам легкой жизни в наступившем году, радостей и удач. Сердечно благодарю за великодушное участие, столь скрасившее мою жизнь в году ушедшем» (2 января 2012 года).

А мне часто приходила в голову такая мысль: надо было отговорить Самуила Ароновича всем подписчикам рассылать книжки. Наблюдала, сколько нервного напряжения это ему стоило. Ведь никто не надеялся получить книжку от самого автора. Просто все хотели, чтобы она была издана. И всё. Чтобы каждый мог по почте заказать… Или в «Звезде» купить. Или просто в книжных магазинах, куда отправлял сам издатель Арсений Шмарцев. Но ведь остановить Лурье было невозможно.

«Дорогая Мила, сообщаю Вам первой приятную, хотя и пустяковую новость. Только что позвонила Иванова из “Знамени” и сказала, что Гедройцу присуждена какая-то премия “Станционный смотритель”. Это как бы отросток (для критиков) премии Белкина. Денежное наполнение – нуль, но – банкет, речь (которую надо написать), аплодисменты. Навряд ли я поеду, но неважно. Еще раз спасибо Вам. Без Вас не было бы такого приятного сюрприза. Хотя продается книжка неизвестно как, рецензий – то ли две, то ли три, деньги не собираются – и, к большому моему сожалению, мне даже пришлось полученные на сегодняшний день от продаж 22 тысячи начать тратить. (Умер Житинский – работа в журнальчике “Полдень” остановилась и моя зарплата тоже.) Смешно, как подумаешь: Вы собрали 60 тысяч рублей, чтобы я мог получить и растратить 22. Причуды бизнеса. Что Вы пишете, как поживаете, собираетесь ли в СПб? Не забывайте меня.

Ваш С. Л.» (14 февраля 2012 года).

Поясняю: С. Л. все еще намерен деньги, полученные от продаж, возвратить подписчикам. Слов нет. Убедить его, что это его авторский гонорар, что он просто заработал эти деньги, у меня не получалось. Хотя… как-то раз все-таки получилось.

Помню, был такой случай. Совершенно неожиданно приходит от моих зарубежных физиков некий взнос на издание Гедройца. А издательский процесс уже оплачен и вполне успешно идет. И вот что мне делать? Прилетаю по своим обычным делам в Питер. Встречаемся с Лурье в знакомом кафе. Вручаю ему конверт. Сколько там было долларов, не помню – сколько вложили, столько вручаю. Те, кто хорошо знают Самуила Ароновича, могут представить его реакцию. До сих пор не понимаю, как мне удалось убедить С. Л., что это его гонорар. Думаю, что тихим предложением вернуть этот взнос добрым ученым, любителям русской литературы. Отослать обратно хорошим людям, в заокеанскую страну. Вот так холодно сказать: «Спасибо, уже не надо…» Все-таки убедила.