и путешественников, или когда кто-либо из Продавцов пытается всучить свой товар членам императорской семьи или странствующим монахам. Тем более, что между Продавцами и микадо существует негласный договор о взаимной вежливости, и договор этот так же долговечен, как долго живут черепахи в заливе тысячелетних сосен. Хочешь, расскажу занятную историю? Напали как-то Продавцы на повозку, а в ней сидит настоятель одного из наших буддийских храмов. Неудобно им стало продавать ему палку, все-таки святой отец, проклясть может и палку отобрать в пользу храма. Тогда один решил выкрутится и спрашивает: «А правда, что в аду грешников в кипящей смоле черти варят?». «Лично сам я не был, – отвечает настоятель, – но прихожане говорят, что смолу на главные дороги вылили, чертей на перекрестках поставили, а грешников на повозки посадили.»
Пока Вьюнок с Драконом развлекались беседой, Ледяной Монах неторопливо перебирал алмазные чётки и щурился на диск закатного солнца, уже уцепившийся за зубцы дальних гор, подёрнутые лёгкой дымкой. Наступал час Священной Черепахи, пора было располагаться
на ночлег. Судя по всему, ничего не препятствовало нашей компании остаться на ночлег в этой роще под сенью криптомерий.
И тут раздался звук флейты. Бамбуковая флейта-хитирики утомляет слух, и в этом я, пожалуй, соглашусь с Сэй-Сёнагон: этот, с позволения сказать, музыкальный инструмент пронзительно верещит, словно кузнечик осенью. Не слишком приятно, когда на ней играют вблизи от тебя, ну а уж если плохо играют, то это совсем невыносимо. Этот звук эхом отдавался среди стволов, словно последняя песня огромной цикады, которой отрывают крылья, и от его переливов противно свербело в ушах, а по спине змеился неприятный холодок.
– Что это? – ужаснулся Вечерний Вьюнок.
– Это Лесная Жаба учится играть на флейте, – предположил Дракон и оказался прав.
Из-за стволов надвинулась бесформенная тень, очертаниями весьма напоминающая огромную лягушку. На бородавчатой голове существа красовался железный обруч, богато украшенный кораллами и жемчугом. Знак принадлежности к императорскому дому.
Только этого нам не хватало…
– Это знак высшего избранного богами существа, – прокомментировал Дракон странное украшение и добавил: – в жертву.
Вьюнок тихо охнул и сполз по стволу на землю.
– Да не пугайся, – прошептал Дракон, – она ждёт своего маленького принца.
– Насколько маленького? – шёпотом уточнил я.
– В смысле?! – выпучил от ужаса глаза Вьюнок.
– В прямом. Она прогневала Священного Духа Вскипающих Пузырьков Пены, и он очень обиделся, ну ты же знаешь этих богов – капризничают, как младенцы, оторванные от кормилицы. Так вот, ей предсказано, что она будет долго странствовать, но в конце концов на исходе часа Священной Черепахи в роще Священных Криптомерий они встретятся. Кто знает, не произойдёт ли это сегодня?..
Лесная Жаба приблизилась к нам и огромными печальными глазами в упор уставилась
на Вечернего Вьюнка. «Похоже, до земли айнов бедняге добраться в этой жизни не суждено» – печально подумал я. Видимо, ему подумалось то же самое, потому что он почёл за лучшее потерять сознание. По морщинистой зелёной морде тихо скатилась скупая сверкающая слеза…
