– Нет. Но ты становишься им. Каждый раз, когда выбираешь не нас. – Она обернулась. Слёзы не текли – они уже высохли. Взгляд был прямым. – Я устала просыпаться в страхе. Устала защищать Джейка… от тебя.
– Заткнись… – выдохнул он. Слишком тихо.
– Что? – Она шагнула ближе. – Хочешь крик? Вот он: заткнись сам, Итан! Хочешь ударить? Сделай это. Тогда ты окончательно станешь тем, кого я боюсь.
Он встал. Не помня, как. Руки дрожали. Мир плыл.
– Ты не имеешь права… – начал он, но не закончил.
Её лицо было слишком близко. Слишком… настоящее. Слишком ясно он вспомнил этот миг. Как рука поднялась. Как страх на её лице сменился на боль. Как Джейк закричал из своей комнаты. А потом – шаги. Кухонный нож. Стол. Крик. Удар. Скользкая кровь на плитке.
И тишина.
Он задыхался. Мир снова рухнул. Он стоял в белой пустоте, а рядом – маленький Джейк. Не мальчик – образ. Воспоминание, ожившее. Тот самый, кто был. До.
– Ты помнишь теперь? – спросил он.
Итан не мог говорить. Только кивнул.
– Ты убил её. – Голос Джейка был спокойным. Как приговор. – А потом поехал умирать.
Тишина повисла, как нож над шеей.
– И всё же… ты здесь. Потому что хочешь быть прощённым?
Итан сжал кулаки. Всё внутри него кричало – но снаружи он был тих.
– Нет, – наконец сказал он. – Потому что хочу понять. Кто я. Почему. И – что теперь.
Джейк смотрел долго. А потом… обнял его. Просто. Без слов. Итан замер. И почувствовал – сердце снова бьётся. Мягко. Настояще. Он закрыл глаза. Когда открыл – стоял перед той самой дверью. Узкой, тёмной. За ней – последняя сцена. Последний шаг.
Он взялся за ручку…
Ручка поддалась с лёгким щелчком – словно давно ждала этого касания. Дверь открылась не внутрь и не наружу – а вовнутрь самого себя. За ней не было темноты.
Была тишина. Такая, что звенит в ушах.
А потом – свет. Не яркий, не тёплый, а пыльный, как воспоминание. Он шагнул внутрь – и словно соскользнул в другое время. Пол – деревянный, скрипящий. Стены – в обоях с выцветшими динозаврами. Полка с книгами:
«Пёс-Робот», «Ночь в лесу», «Я не боюсь темноты».
На подоконнике – плюшевый заяц с оторванным ухом. И молоко. Пролитое. Засохшее. Липкое пятно в углу. Сладкий, почти кислый запах – всё ещё в воздухе. Он знал это место. Это была комната Джейка. Тишина будто сгущалась – она давила, как вода в глубине. Но он не чувствовал страха. Только… пустоту. На кровати – силуэт. Маленький, под одеялом. Он подошёл медленно, будто боясь спугнуть.
– Джейк? – выдохнул он. – Это я.
Ответа не было. Он опустился на колени, как тогда – после. Когда уже всё случилось. Когда было поздно. Положил руку на одеяло – и прижал к себе. Оно было холодным. Но под ним – ничего не было. Только подушка. И записка:
«Я ждал, папа. Но ты ушёл.»
Итан не закричал. Он просто забыл, как дышать. Потом – шаг. Где-то за спиной. Он обернулся. И снова увидел себя. Но теперь – совсем иного. Высокого. Молчаливого. В чёрном пальто. С лицом, будто вырезанным из пепла.
– Это всё? – спросил Итан. – Это конец?
– Нет, – ответил двойник. – Это начало. Если ты захочешь идти дальше.
– Но… Джейка здесь нет.
– Он там, где ты его оставил. В реальности. А ты? Где ты?
Итан не ответил. Он посмотрел на стену —
и увидел дверь. Ещё одну. Она мерцала, как мираж. Как шанс.
Он подошёл к двери.
Мерцание становилось сильнее, будто распознавая его приближение. На мгновение он увидел в поверхности не дерево, а воду – зыбкую, прозрачную, отражающую не лицо, а чувства. Страх. Надежду. Сожаление.
