— Какая отвратительная форма? Что это за пилотки? — стонет Оля, рассматривая себя в огромном зеркале.
— Подозреваю, это униформа прошлых работников. — ностальгически вздыхаю я, вспоминая Милану, Ари и Матео. — Она новая. Наверное, запасная была…
Я уже практически не скучаю за Миром и прошлой жизнью, но иногда накатывает что-то такое волнительное и тревожное, что хоть вешайся.
Интересно, что стало со всеми постояльцами и работниками, когда бог смерти умер? Они смогли обрести покой? Упокоились или уже даже переродились?
— Олька, не ной. — дефилирует по проходу в новой униформе наш Рыжик. — Как будто мы на самом деле работаем горничными. Каждую полночь мотель всё равно сам себя убирает. Представь, что ты актриса.
Я улыбаюсь и одобрительно киваю.
— Настя, права. Он нам нужен всего на один день. Завтра найдём способ его выселить, если он… — запинаюсь. — Ну вы поняли.
— Ага! А если реально работать начнём? — возмущается Оля. — Сдохнуть, чтобы после смерти работать горничной? Я шизею. Я при жизни бухгалтером была!
— За что мы все тебе очень сильно благодарны. — ухмыляюсь я. — Лифт на прежнем месте. Он отвезёт тебя в покой. Я никого не держу.
— Так, девочки, нам нужно успокоиться. — вмешивается Настя. — Я осталась, потому что хочу жить. Дуиаю, нам нужно…
— Ты осталась, потому что лифт тебя никуда не увёз. — протестует наш бесплатный главбух. — Я прекрасно помню, как ты в него вошла и практически сразу же вышла.
— Слышишь, мымра! Сама-то пробовала?! Тебе, может, тоже покой не светит!
И как я до такой жизни докатилась? Мотель, в котором меня принимают за начальницу от силы дважды в день, отсутствие собственной жилплощади и хоть какой-нибудь радости. Один плюс: опухоль в моей голове рассосалась, если так можно выразиться. Уже дважды проходила обследование и отбивалась от своего лечащего врача, допытывающегося у меня, куда подевался рак и у кого я проходила лечение. Пришлось соврать, что у монахов, но, судя по ежедневным звонкам, фигушки он мне поверил. Была бы возможность, он, наверное, на меня бы в суд подал за пропажу опухоли. Но… я не злюсь, правда. Я прекрасно понимаю, что всё это мистическое и сверхъестественное не поддаётся разумным объяснениям, которые так нужны всем нам, людям.
— Молчать! — рявкаю я, осадив двоих, едва не вцепившихся друг в друга горничных. — Я вас вместе со Светланой Александровной в подвале запру. Сама униформу надену и встречу гостя. Вас самих это не задолбало? Не хочется какой-то иллюзии нормальной жизни? Если всё получится, здесь будут останавливаться люди. Возможно, ваши знакомые, возможно, незнакомые, дальнобойщики, влюблённые, — с каждым словом распаляюсь всё больше и больше, — Да хоть сам чёрт лысый! Мы же полгода уже только друг друга и видим. Нам даже поговорить не с кем. День сурка! Даю слово, если подвал мне подкинет какой-нибудь ещё способ даровать вам покой, я им тут же воспользуюсь! Потому что эта ругань меня уже задолбала!
Хочу пригрозить ещё чем-то, показать, кто здесь Хозяйка, но двери издают протяжный скрип, и я закрываю рот, приклеив на лицо самую добродушную улыбку.
— Потрясающе. Я и не знал, что у нас в городе есть такой отель. — беседует со Стефаном наш гость, осматриваясь по сторонам. — Моё упущение.
— Добро пожаловать. — выхожу вперёд и пожимаю мужу нашей Светы руку, стараясь не выказывать волнения и растущей паники.
