Такой не увидит ничего, кроме чалмы и бороды:
он спросит представляющего [кого-то] о его достоинствах и недостатках.
О мистик, ты-то в представляющем не нуждаешься:
ты сам тут же увидишь, ведь ты – восходящий свет.
Дело – в благочестии, религии и праведности,
ведь от них придёт в обоих мирах спасение.
>[***]
265 Он [= хваджа] одного праведного зятя выбрал,
что был гордостью всего рода и племени.
Тогда женщины сказали: «У него же денег нет,
знатности, красоты или независимости нет».
Он сказал: «Они подчинены аскетизму и религии:
без золота он – сокровище на лике земли».
Когда о серьёзности бракосочетания девушки стало повсюду известно —
договорённостью по рукам, знаками [любви], свадебным нарядом, —
то маленький раб, что в доме проживал,
заболел, ослаб и скоро исхудал.
270 Как больной туберкулёзом он сгорал:
болезнь его ни один лекарь не определял.
Разум подсказывал: «Страдание исходит от сердца.
лекарства для тела на сердечную печаль не действуют».
Тот рабчонок не проронил ни слова о состоянии своём,
о том, отчего у него в груди закололо.
Сказал госпоже [= жене] как-то ночью муж: «Ты
расспроси его наедине о состоянии его.
Ты вместо матери ему, быть может,
печаль свою он тебе раскроет».
275 Госпожа, услышав эти слова,
на следующий день пошла к рабу.
Затем его причесала та дама
со стократной любовью, нежностью и дружелюбием.
Подобно любящим матерям,
она успокаивала его до тех пор, пока он не начал объяснять:
«Я не ожидал от тебя такого,
что ты выдашь дочь за чужака упрямого.
Она – дитя моего хваджи, и у меня душа болит:
неужто не жаль, когда она уедет куда-то?»
280 Хотела было госпожа от гнева, охватившего её,
ударить и с крыши сбросить вниз его:
«Да кто он такой? Какой-то индиец от матери-шлюхи,
который жаждет господскую дочь».
[Но,] сказав: «Терпение – лучше», она сдержалась,
[позже] сказав хвадже: «Послушай, вот удивительно!
Такой-сякой негодный раб оказался предателем!
Мы-то думали, что он надёжен!»
Как хваджа велел матери девушки быть терпеливой, говоря: «Не мучай раба: я без мучений заставлю его отказаться от своего желания, так что ни шампур не сгорит, ни мясо не останется недожаренным[38]»
Сказал хваджа: «Потерпи ты! Ему ты скажи:
„Мы порвём с ним [= c женихом] и отдадим её тебе“.
285 Тогда, авось, я это из сердца его изгоню:
ты смотри, как я помешаю ему.
Ты сердце его услади, ты скажи: „Знай наверняка,
что в самом деле дочь наша – она пара твоя.
Мы не знали [о твоём желании], о прекрасный жених,
а раз мы узнали, то ты – самый достойный [из них].
Огонь наш прямо в собственном очаге у нас:
и Лайли [= невеста] – у нас, и ты – Маджнун [= жених] у нас“.
Чтобы грёзы и мысли приятные на него нахлынули:
мысли сладкие мужчину делают тучным.
290 Животное тучнеет [лишь] от корма;
человеческая тучность – от почёта и славы.
Человек тучнеет через уши;
животное тучнеет через глотку и [что-то] съедая».
Сказала его госпожа: «От такого позора унизительного,
в самом деле, как рот мой зашевелится [говорить] про это?
Такой вздор зачем нести мне ради него?
Пускай помрёт предатель с нравом Иблиса!»
Сказал хваджа: «Нет, не бойся, дай вздохнуть ему,
чтобы отступила болезнь от него из-за такой милости сладкой.
295 Помешать ему, о крадущая сердце, ты мне предпиши,
позволь, чтобы выздоровел наш худосочный мечтатель».
Когда рассказала измотанному [рабу] госпожа такое,
не стало хватать места для чванства [его] на земле.
Он окреп, потучнел, стал краснощёк и расцвёл,
