3. Я взрастил демонов тишины, вскормил их сукровицей из собственных жил. Была пуста моя золотая комната, и я, придя в мир, нашел его утомительным и излишним.
4. Мои демоны подтачивали ваш мир, как жучки вселенскую пальму. Я проникал мыслью в будущие рождения, искал в отдаленных временах миг, когда скопится вселенская усталость, когда иссякнут царства, когда мир не призовет ни к чему никого, когда растратит он свое будущее. Тогда жизнь станет мне впору.
5. Протрублю я трижды, как боевой слон, и услышат меня грады и веси. Бросит свой плуг землепашец, воткнет воин свое копье в землю. А я, достав из котомки, рассыплю по земле несвершившиеся миры, и взойдет озимь невоплотившегося.
6. Ну, ты еще не сдох, дед? – и голопузый мальчонка сует мне тыкву с родниковой водой. Но проложил я между собой и мальчуганом отцовскую полосу немоты, и ему от меня наследство, царский дар – все демоны затишья до единого.
7. Только тогда я живу, возница, когда опадает с меня жизнь, когда сливаюсь я с божественным Агни, погребальным огнем, гложущим труп мира.
8. Сгорело на небесах застывшее солнце, зачадило, закоптило, потянулись над полем паутинки копоти. Тьма навалилась на поле. Одна моя рощица высветилась медвяным светом.
9. Не шелохнувшись, замерли кони, и картинно стоял возница, держа их под уздцы. Он под козырек взирал на скрежещущее металлом невидимое поле.
10. А меня словно куриная слепота охватила. Растерял я и последние крохи жизни. Смерклась для меня жизнь, и одно осталось – набросать схему мира и в ней пожить, как в мире взаправдашнем.
Глава 12
1. Сколь же любой человек мира сокровенней и мистичней меня, ближе к богам. Нет, не созерцатель я жизни, а ее остова, вместо мира живущего всегда видел скелетики схем.
2. Знакома ль моя тоска моему всемогущему вознице? Кому он-то молится в своих черных ночах? Замер, впечатан в мрачные небеса рыцарь вселенской муки.
3. А моя память о будущем дотянулась до последнего из моих рождений. Я разглядываю натужный и оскудевший мир, и я впервые охвачен грустью взамен тоски.
4. Окрепла и вызрела моя жадная бездна за мои скитанья по временам, заглотила она мою мощнокрылую тоску.
5. Не символы, а метонимии правили моей жизнью. Падал камешек в застоявшийся пруд, и катилась волна за волной, все выше и выше, к облакам. Любая мелочь раскачивалась в веках, порождая могучие валы, круги, захватывающие пространства.
6. Мелкий ужас детства, плененный стенами золотой комнаты, разрастался в ужас вселенский. Кишат во мне чудища, каждому из них под силу пожрать солнце.
7. Отец, ты взрастил дракона в своей костяной башне, холодной, как смерть. Я – скопище катастроф, в которые разрасталось любое из событий моего роста. Все взрывало мою душу.
8. Кожи ты лишил меня, отец, которую заменили стены комнаты. Я беззащитен, отец, но и мир предо мной беззащитен.
9. Лишенный всего, я создавал вселенную собственного роста, очеловеченную, но беспощадную.
10. Я не ведал до поры о смерти. Не было смерти в моем становящемся мире, не было ни ночи, ни дня, случайного в ней не было. Хрустальной и безжизненной была взращенная мной вселенная, без случайностей и без будничной суеты, вдохновляемая тайной отцовской молитвой.
Глава 13
1. Не знал я своей матери, которая – исток и милосердья, и сладострастия. Был я, как первый человек, не обученный навыкам жизни, не наученный искусству жить, не задумываясь.
