Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы - страница 35

От Штейнгауза я впервые узнал, что меньшевик Мартов и социал-патриот Плеханов считают Ленина не марксистом, а бланкистом. Саму идею пролетарской диктатуры они считали не марксистской, а бланкистской. Штейнгауз поразил меня. Он был всего на год старше, но уже серьезно проработал массу научной литературы, выработал свою систему анализа прочитанного и происходящего, видел взаимосвязь событий, на первый взгляд не имеющих ничего общего. Я впервые ощутил различие между оценкой эмоциональной и научной.

С началом Гражданской войны наши встречи на какое-то время прекратились, я ушел в Красную армию. После занятия Екатеринослава Добровольческой армией меня оставили в городе для работы в подполье. Оказалось, что и Штейнгауз остался в городе с той же целью. Два-три раза мы встречались. При встречах обсуждали события, происходившие в России. Во время одной из встреч Штейнгауз, говоря о Ленине, высказал даже по тем временам довольно крамольную мысль. Он считал, что группа революционеров, объединившихся вокруг Ленина, – это просто хорошо организованные заговорщики. Они поставили перед собой цель – в подходящий момент свергнуть царя и захватить власть. Ленинцы превыше всего на свете ставили власть… Что касается русского народа, то он всегда преклонится перед силой – и тогда из него можно лепить что угодно. В том же 1919 году мы встретились еще раз, на этот раз в Екатеринославской тюрьме,

но об этом ниже. В следующий раз мы встретились в Москве в 1920 году на одной из конференций Пролеткульта. Мы обрадовались друг другу, ведь так много воды утекло с тех пор, как впервые познакомились в садике вблизи Горного училища. Штейнгауз выступил на конференции с блестящей речью. Основная мысль его речи – нельзя делить литературу и искусство на пролетарское и буржуазное. Когда-то после Февральской революции в Екатеринославе на одном из митингов Штейнгауз выступал перед большой аудиторией на эту же тему. И тогда его выступление мне очень понравилось ясным изложением мыслей. Но за прошедшие годы он из юного эрудита превратился в серьезного историка и философа с прекрасными ораторскими данными. Сильный голос, четкая дикция, необыкновенная память, способность оперировать яркими образами, сравнениями и цитатами, а также строго логическое изложение – все это позволяло ему очень быстро овладеть вниманием довольно разношерстной аудитории. Конференция продолжалась несколько дней, и мы со Штейнгаузом успели о многом поговорить. Несмотря на все происшедшие события, на движение рабочего класса, массовые выступления в Петрограде, Москве, Иваново-Вознесенске, он по-прежнему продолжал развивать свою мысль, что не марксизм, а бланкизм лежит в основе Октябрьской революции. Штейнгауз много рассказал мне о Петре Никитиче Ткачеве, русском революционере. После неоднократных арестов он эмигрировал за границу. В 1875 году в Женеве он редактировал журнал «Набат». В своих статьях он развивал идеи Огюста Бланки. Ткачев считал, как и Бланки, что группа заговорщиков, профессиональных революционеров из интеллигентов, в состоянии захватить политическую власть. Ткачев утверждал, что классовое государство в России не имеет никаких корней. Штейнгауз полагал, что Ленин и Троцкий сочетали элементы бланкизма с марксизмом, что заговорщики сыграли существенную роль во время Октябрьской революции. Эти заговорщики повели за собой массу, когда провозгласили: «Долой войну!» – и этим лозунгом потянули за собой крестьянство, одетое в серые шинели. Логика и исторические факты, приведенные Штейнгаузом, меня поразили. К этому времени я уже прочитал много марксистской литературы, составил конспект по «Капиталу» Маркса. Но то, что мне объяснил Штейнгауз, казалось логичным и убедительным. Мы с ним пришли к заключению, что вся дальнейшая политика коммунистической партии и Советского правительства была направлена на решение не рабочего, а крестьянского вопроса. Штейнгауз совершенно четко высказался, что диктатура пролетариата и одной партии гибельна для такой страны, как Россия. Он считал, что жесткие меры в какой-то степени допустимы только в период Гражданской войны. Интересную мысль Штейнгауз высказал о Ленине. Передаю его слова точно: «Владимир Ленин – брат народовольца Александра Ульянова. Вполне допускаю, что месть за брата и даже мировоззрение этого брата могли сыграть свою роль в формировании жизненной позиции главного большевистского вождя. Ведь мировоззрение определяется многими элементами, в том числе и психологическими».