Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы - страница 42

Назревали серьезные события. Завод работал на войну, а рабочие начали саботировать и всячески пытались затормозить производство пушек, снарядов и различного военного оборудования. По любому поводу проводились стачки. Прямо у заводских ворот организовывались сходки, открыто читались обращения к рабочим от различных политических партий, каждый день расклеивались листовки, в которых подчеркивалось, что война никому не нужна, кроме капиталистов. Студенты часто приходили к заводским воротам и пели «Варшавянку» и «Марсельезу». Частыми гостями у ворот завода были бундовцы, они напевали свою песню «Брудер унд швестер» («Братья и сестры»). Особенно свободно вели себя анархисты. Они подходили к городовому, хватались за его шашку, а тот гладил свои пышные усы и добродушно улыбался. Анархисты искали случая, чтобы подраться с представителями администрации. Они громко пели свой анархистский марш о том, что горе народов будет потоплено в крови. Буквально всех охватил мятежный дух. Все знали, чего они не хотят: они не хотят абсолютизма, эксплуатации трудящихся, издевательств со стороны царских чиновников. Но лишь немногие знали, чего они хотят, как сложатся общественные отношения после свержения царя. Ведь история показывает, что мятежный дух не всегда целесообразен, в процессе борьбы за свободу сталкиваются между собой различные индивидуальности, часто выдающие свою личную свободу за свободу народа. Не только чувство радости меня охватывало, но и была какая-то тревога в душе, когда я видел, что протест стихийно перерастал в бессмысленный бунт. Мне тоже были неясны грядущие дни. Я видел довольно многих рабочих, которые палец о палец не ударили, чтобы чем-нибудь помочь революционному движению, а теперь они потирали руки и с ухмылкой болтали: скоро настанет время, когда они не будут работать, а только править.

В Екатеринославе у магазинов образовались огромные очереди за хлебом, сахаром, мясом, а в ресторанах офицеры напивались до положения риз, проклинали царицу Алису, якобы спутавшуюся с Гришкой Распутиным. Этим патриотам казалось, что поведение Алисы является главной причиной приближающейся революции. На екатеринославский вокзал постоянно прибывали эшелоны с ранеными солдатами. Шум, крик, плач, люди бросались к выходящим из вагонов, пытались что-то узнать о своих родственниках. А когда на носилках выносили тяжелораненных из вагона, в народе поднимался сильный вой, лица раненых были бледно-желтые, в глазах – безысходная тоска. Раненым солдатам бросали белые булки, сало, дарили рубахи, полотенца и носовые платки. Одна миловидная молодуха сняла с головы платок и подарила его молоденькому солдатику без одной руки, вышедшему из вагона.

Наступило 28 февраля 1917 года. Мы снова с Соней и другими товарищами по подполью собрались у памятника Екатерине II. Оратор, одетый в студенческую куртку, забрался на цоколь гранитного памятника. Сильным голосом он крикнул: «Товарищи, в Петрограде революция, с монархией покончено, вся власть находится в руках восставших рабочих и солдат». По екатеринославским улицам, у Пушкинского бульвара, на Чечеловке двигались демонстранты с шелковыми красными знаменами и плакатами. Были и черные знамена анархистов. На одних плакатах лозунги: «Вся власть Советам рабочих и солдатских депутатов», на других – «Вся власть Учредительному собранию». Но всех очень возбуждала сама идея свободы, и никто не хотел тогда задумываться над смыслом этого священного слова.