***
– Никола, не хочешь ли пройтись со мной? – темноволосая и черноглазая девушка Меланья взяла парня под руку. Она все никак не могла успокоиться, все Николу от Оленьки отбить пыталась.
– Да ты что, сдурела, – Никола резко отдернул руку, – сейчас Оленька придет.
– Ну и что? Скажешь ей, что ты решил меня выбрать, – она всем телом прижалась к нему.
Жаром опалило грудь парня. С трудом высвободился от навязчивой девушки.
– Шла бы ты да ехала от меня подальше…
– Что ж ты так со мной общаешься? Чай не страшная я, не противная.
– Не противная, конечно, но не нужна ты мне. Понимаешь, не нужна. Я Оленьку люблю.
– Противная эта Олька! – вспыхнули глаза у Меланьи. – Ни кожи, ни рожи…
– Понимала бы чего, – вспылил Никола и резко оттолкнул ее.
Отступила Меланья на несколько шагов назад, оступилась нога, чуть не упала. Вспыхнули яростным огнем темные глаза.
Хорошо, Никола не глядел в этот момент на Меланью, а то наверняка бы испугался – до того хищным и отталкивающим стало выражение ее лица.
– Попомнишь ты еще свой удар, – злобно прошипела она сквозь зубы, – Аукнется это тебе!
– Что это она? – удивленно подошла к милому Оленька.
– Да ничего… – Никола нежно поцеловал девушку. – Сдуру бесится, что не пошел с ней к Веснянке.
– А чего это ты с ней должен идти? – Оленька наклонила голову к плечу.
– Она все надеется, что я тебя брошу и к ней перебегу.
Оленька лукаво посмотрела на парня.
– А что есть желание? Она ведь девчонка-то красивая…
– Глупенькая ты моя, – он обнял ее и ласково привлек к себе, – никто мне, кроме тебя, не нужен.
***
– Будьте вы прокляты! – прошипела Меланья, наткнувшись на округливший живот Оленьки взглядом, и торопливо пошла прочь, увязая в выпавшем за ночь снеге.
Оленька вздрогнула, запахнулась плотней в шубу и поспешила домой, к мужу.
– Что с тобой? – Никола встревожено отложил в сторону топор, которым отесывал новый черешок, и бережно взял жену за плечи.
– Эта Меланья все никак не угомонится, – всхлипнула Оленька.
– Что опять, – голос мужа посуровел. – Опять она тебе что-то сказала?
– Она… – из глаз женщины выкатилась крупная слеза. – Она… прокляла нас.
– Глупости это все, – отмахнулся Никола.
– Бабку Меланьину, Анфису, всегда колдуньей считали…
– Да брось ты, – опять отмахнулся муж. – Какая там колдунья?
– И глаз у нее темный, злой, – продолжала Оленька, – как бы она чего нашему маленькому не сделала…
– Ничего с нашим ребетёночком не случится, – уверенно проговорил Никола, снова принимаясь за работу.
Оленька тихо прошла в избу.
Никола остался один. Пробовал продолжить начатое дело, но ничего не получалось: слова жены все никак не выходили из головы.
Сплюнул молодой человек, откинул топор в угол и направился в горницу к супруге. Скрипнула встревожено дверь, мелькнула свежепобеленная печь, сдавленно вздохнула скамья под опустившимся на нее телом мужчины. Никола обнял жену, широкие ладони легко провели по тугому шару живота. Маленький человечек внутри, словно почувствовал руку отца, сильно ударил ножкой.
– Ой, – вскрикнула Оленька, – он уже узнаёт тебя.
– Конечно, – улыбнулся Никола. – Чай, не чужой я ему…
– А почему ты думаешь, что это он? – поддразнила Оленька, охватывая ладонями животик.
– Он… – рассмеялся Никола, – потому что… ребенок!
– Опять выкрутился, – деланно возмутилась Оленька.
Неожиданно лицо ее побледнело. Толчки становились все чаще.
Дверь в избу распахнулась, и в клубах морозного воздуха в горницу ввалился дед Михай.
