- О чем? О костюме? – переспросил сын и, вспомнив про королевский приём, запротестовал. - Я не собирался идти на бал. Мне сейчас не до танцев. Видишь, что у нас тут твориться? – он кивнул на заваленные бумагами столы.
- Никто не заставляет тебя танцевать, - заверил отец. – Я должен лишь представить тебя нужным людям.
- Представить? – переспросил Анри и насмешливо фыркнул. – Ваше сиятельство, но меня во дворце каждая собака знает.
- Это совсем другое, дорогой. В нашем деле требуется лично переговорить с каждым человеком. Не переживай, я не займу у тебя много времени. А потом можешь спокойно оставить бал и вернуться к своим делам.
Не собираясь слушать возражения, Генрих вышел, и сыну пришлось смириться с неизбежным.
Балы при дворе Короля-Солнца проводились с регулярным постоянством, и чуть ли не каждую неделю благородная публика собиралась в Версале. Людовику приходилось чем-то занимать толпящуюся у трона свору родовитых бездельников, дабы у тех не оставалось свободного времени для заговоров и переворотов: «Пусть лучше занимаются танцами и любовными интрижками, чем интригами против меня самого», - считал он.
Королевский приём требовал от всех его участников тщательной подготовки. Придворные разучивали танцы, постигали «тайные» знаки и в ожидании новых амурных похождений обсуждали очередной адюльтер известного лица либо его супруги. Высокосветские щёголи, стараясь произвести фурор, соревновались друг с другом в роскоши нарядов, драгоценностей, экипажей, заботились приобретением модных безделушек таких, как табакерки, зеркальца, веера или флакончики с духами. Каждого волновало лишь впечатление, которое он произведёт на окружающих, и никому не хотелось «ударить в грязь лицом» и стать объектом критики придирчивых парижан.
В результате головы аристократов были забиты мыслями о показной мишуре, а жизнь для них стала подобием бесконечного праздника. Разбрасывая вокруг себя золотую пыль, они совершенно не задумывались, какой ценой обходятся их развлечения обираемому налогами народу. Для удовлетворения своей гордыни придворные спускали целые состояния, когда остальное население страны страдало от нищеты и голода. Но водоворот тщеславия держал родовитую публику в цепких объятиях, не позволяя трезво взглянуть на себя со стороны и погружая всё глубже в пучину плотских утех.
Накануне бала Анри получил отчёт Матье Бореля. Сыщик сообщал, что барон де Маси не собирается отказываться от идеи заполучить Шарлотту д' Амбуаз, а, наняв новых головорезов, только и ждёт удобного случая для нападения. «Я уверен, что среди слуг маркиза Генриха де Круа есть доносчик, но пока я не сумел выяснить, кто этот человек, - писал Матье. – Только не беспокойтесь, ваше сиятельство, уверяю, вашей жене в доме вашего отца ничего не угрожает. Она находится под бдительным присмотром Адель, которая неотступно следует за госпожой, не позволяя ей удаляться от замка».
Прочитав послание, граф до боли сжал кулаки. Ему хотелось всё бросить и отправиться к супруге. Но здравый смысл напомнил об обязательствах перед королём, да и злить отца своим побегом не хотелось. Взяв себя в руки, Анри ещё раз перечитал письмо, вздохнул и решил не горячиться.
Бал шумел буйным весельем, когда в огромный зал вошли отец и сын де Круа. Появление Анри без супруги вызвало недоумение у публики. Все жаждали оценить достоинства юной графини, и её отсутствие вызвало язвительные кривотолки, особенно среди дам. Когда же по залу поползли слухи о желании Генриха де Круа ввести в палату пэров сына, используя герцогский рода д'Амбуаз, придворным сразу стала понятна истинная причина неожиданной свадьбы известного повесы и богатого холостяка.
