На
стук вышел опять-таки не Киран, а Летиция в уже знакомой одежде
мальчишки-хулигана.
—
Господин Диггори все еще отсутствует? С его стороны ужасно заставлять вас
работать допоздна, — с улыбкой посетовала Ноэль.
Летиция
рассмеялась, но ничего не сказала, лишь поманив припозднившуюся клиентку за
собой, похоже, во внутренние помещения мастерской. Влекомая любопытством, она
проследовала вглубь огромного гаража и перешагнула порог двери, за которой
ранее никогда не была. Открывшийся ангар был столь же просторным, как и тот,
где обычно стоял ее паромобиль. Но здесь ко всему еще и было дико шумно: железо
ударяло о железо, шипел пар, мерно постукивал поршнями какой-то мощный
двигатель.
Летиция
прокричала что-то, улыбаясь, Ноэль жестами показала, что ничего не слышит, та
махнула рукой и вновь поманила, приглашая идти дальше — вправо, а после вдоль
высоченного стеллажа, заваленного какими-то деталями и инструментами.
По-прежнему придавленная грохотом, еще и отражавшимся от проклепанного металла
стен, и смущенная ярко-алыми всполохами, которые в совокупности со звуком
почему-то заставляли думать про адские чертоги, Ноэль шла следом за Летицией, а
наконец-то оказавшись на свободном пространстве, даже дыхание невольно затаила,
пораженная увиденным.
Заранее
нафантазированный ею ад обрел формы промышленной кузни, в которой над тяжелым,
неподатливым металлом совместно колдовали большой паровой пресс и не менее
впечатляющий своей мощью человек с молотом в руке. Из-за царившей здесь жары он
был голым по пояс — лишь грудь прикрывал плотный кожаный фартук, а освещенная
огнем, горевшим в горне, кожа еще и влажно блестела от пота. Алые всполохи
света, клубы пара, делавшие все происходящее каким-то нереально-мистическим,
фигура работавшего кузнеца… Все это было так красиво, что Ноэль замерла чуть ли
не с открытым ртом, любуясь могучим разворотом плеч, классическим треугольником
сужающейся к крепким бедрам спины, бугрившимися, перекатываясь, мышцами рук,
защищенных огнеупорными рукавицами… А главное, точностью отработанных движений,
которые в столь ярком, впечатляющем антураже выглядели какой-то первобытной
магией — истинным воплощением силы огня и духа.
А
потом кузнец, то ли что-то услышав, то ли просто почувствовав чужое
присутствие, обернулся. И Ноэль, до этого истово жалевшая, что вот прямо сейчас
под рукой нет ни художественного куба, чтобы сохранить в нем увиденное, ни сил
на создание новой живой картины, с явственным звуком захлопнула рот, попутно
подобрав слюни: фантастическим, разбередившим воображение и кое-что еще
божеством кузни был Киран. Давно хорошо знакомый, неуклюжий из-за хромоты и
стеснительный хозяин паромобильной мастерской господин Киран Диггори, который
неожиданно оказался ярким и невероятным. Красивым!
А
ведь Ноэль никогда даже не думала, не предполагала, что под вечно перепачканной
маслом, местами прожженной рабочей одеждой из плотной и из-за этого стоявшей
колом ткани прячется такое вот физическое совершенство. Воплощение
маскулинности. Не утонченной, аристократично-цивилизованной, как у Аарона
Соммерет-л’Иго, но какой-то настоящей, первозданно-грубой…
«Интересно,
каков он в постели?» — подумала Ноэль и тут же мысленно отхлестала сама себя по
щекам. Совсем ума лишилась от нехватки секса! Уже чуть ли не на каждого
встреченного мужчину взирает с той же жадностью, с которой мог бы смотреть на
стакан воды умирающий от жажды. И ладно Аарон! В конце концов, он сам предложил
Ноэль любовную связь, сам писал те очаровательные по своей искренней
доверительности письма! Но Киран! С чего? Кто для него Ноэль? Лишь благодарная
и одинокая клиентка, с которой еще и беседовать приходится, когда той в голову
ударит блажь поболтать за жизнь… Наверно, после он приходит домой, к Летиции
(кстати, кто она ему? Жена ведь, скорее всего, раз называет так интимно — «душа
моя», да еще и помогает в мастерской?) и принимается жаловаться ей на
надоед-магиков…
