Возле
мастерской мачта тоже стояла — пришлось возвести после того, как Ноэль в ее
творческом уединении пожелал навестить не кто-нибудь, а сам Канцлер, так что
проблем с причаливанием не возникло. И все же мысль, что кто-то посторонний
появился здесь раньше самой Ноэль, оказалась неприятной. И даже не потому, что
так и не удалось убраться, а потому… Потому что! Слишком уж интимным, личным
был процесс творчества! Неудивительно, что и место, где рождались произведения
Ноэль, обрело для нее особое значение.
Впрочем,
гость проявил тактичность и начал спускаться вниз только в тот момент, когда
паромобиль хозяйки мастерской остановился, выдохнув вверх последний клуб пара.
Ноэль это оценила: Аарон будто нарочно продемонстрировал, что, хоть и прибыл
непозволительно рано, чужой территории даже подметкой ботинка не касался. Да и
все-таки ступив на землю, первым делом посчитал нужным объясниться:
—
Простите. Плохо спал сегодня. Нервничал перед встречей. Все думал: как она
пройдет?
— Я
планировала начать с уборки, — с улыбкой склоняя голову, сообщила Ноэль.
—
Творческий беспорядок?
—
Бедлам, который не воспримет как полный кошмар разве только откровенно ленивый
и, главное, холостой мужчина.
— Я
вполне подхожу под эту категорию, — рассмеялся Аарон. — Свои обязанности перед
магическим сообществом выполнил, наследников наплодил, после чего недавно был
отпущен… на волю, и теперь могу позволить себе что-то… для души.
Все
это прозвучало как-то, что ли, многозначительно. С подтекстом. Аарон… намекает?
Испытав неожиданно острое смущение, Ноэль отперла магический замок на двери
мастерской и приглашающе взмахнула рукой. Бедлам — бедламом, но не держать же
гостя за порогом. Тем более что на улице действительно было свежо. Да и в
помещении, если честно, тоже. Ноэль никогда не оставляла систему отопления
работающей, но зато устроила так, что ключ-камень, который давал силу двигателю
паромобиля, запускал и ее — достаточно было вставить этот кусочек
кристаллизованной магии в соответствующее гнездо на входе в мастерскую.
Контакт
приятно щелкнул, и Ноэль с удовлетворением услышала, как внизу, в подвале, где
и располагалась топочная, засопело, просыпаясь, сердце дома — большой паровой
котел.
—
Скоро нам станет тепло, — сообщила она Аарону и вновь смутилась, когда тот,
сверкнув улыбкой, согласился, будто бы даже что-то пообещав:
—
Надеюсь, что так.
В
голову вдруг ударило: а что, если Аарон Соммерет-л’Иго и есть автор тех самых
анонимных посланий, которые Ноэль раз за разом находила на крыльце своего дома?
Все получалось и по срокам, и вообще… Да и чем иным объяснить проявленное ранее
внимание и те взгляды, те интонации, что сейчас раз за разом волновали, заставляли
смущаться? Спросить в лоб? А вдруг предположение ошибочно, и этот темноволосый
красавчик с широченными плечами и мужественным лицом, столичный маг и известный
дуэлянт, изумившись до крайности, лишь рассмеется в лицо?
«Что?
Любовные письма на крыльце?! Вам?! Я?! Да вы с ума сошли, госпожа
Монфер-л’Ари!»
Эти
слова прозвучали в голове так же четко, как если бы были произнесены на самом
деле, а потому Ноэль, скрывая волнение, лишь засуетилась молча и глупо, начав
делать, что и планировала: занялась уборкой.
Аарон
некоторое время наблюдал за ней, а после, кашлянув, предложил помощь или
избавление:
—
Лучше бросайте это. Давайте просто сядем, выпьем чаю, а главное, поговорим о
том, что меня сюда привело.
