Рассказы о прожитом - страница 12

Не знаю, были ли в 106-м полку большевики, мне лично встречаться с ними в Вятке не приходилось. Но, наверное, все-таки были. Навряд ли без них так оживилась бы работа солдатских комитетов, в ротах воцарился бы относительно здоровый дух и одерживали бы верх сторонники дисциплины и порядка.

В полк пришла бумага о выборном начале в армии и об уравнении всех военнослужащих в правах. Всех офицеров разжаловали в рядовые. Им приказали снять погоны. У тех, кто все-таки являлся на службу в погонах, солдаты срывали их силой. Один офицер, оказавший сопротивление, был даже избит. После этого еще несколько офицеров оставили полк. Были новые дезертиры и среди унтер-офицеров.

Полковой комитет организовал выборы командиров. Делалось это быстро, без долгих разъяснений и обсуждений. Сначала выбирали в ротах командиров отделений, взводов и рот, а также делегатов на батальонные и общеполковое собрания. Потом на делегатских собраниях выбирали командиров батальонов и командира полка. Выборы проходили в весьма оживленной, я бы даже сказал, в веселой обстановке. У солдат было приподнятое, праздничное настроение. Шутка ли, впервые в истории русской армии они выбирали командиров из своей среды! Армия превращалась в подобие некой казачьей вольницы. Во время Гражданской войны эта ошибка была исправлена – в частях молодой Красной Армии командиров стали назначать приказами вышестоящих штабов.

Вот как, например, проходили выборы в нашей роте. Командиров отделений и взводов выбрали моментально – в роте и при офицерах были негласные солдатские «вожаки». Любопытно, что среди выбранных оказались и разжалованные по разным причинам бывшие унтер-офицеры. Для выбора ротного командира собрались на своей «жилплощади» в казарме. По-домашнему расселись на койках, скамейках, табуретках. В проходе поставили столик. За него сел солдат из полкового комитета, поднял руку, и, когда все утихли, он дал слово нашему командиру роты, только что разжалованному из поручиков. Не помню его фамилии, но человеком он был неплохим, малословным и достаточно по тем временам требовательным. С людьми он умел ладить без криков и оскорблений, но и без панибратства. Командир вышел к столу и предложил выбрать нового ротного из числа уважаемых солдатами бывших унтер-офицеров, побывавших на фронте. Представитель комитета сидел молча и только кивал на слова поручика головой. Рота тоже вначале молчала, потом кто-то из дальнего угла спросил:

– А можно, если командиром и останется гражданин поручик?

– Почему нельзя? На все теперь ваша воля, – ответил комитетчик. – Только он теперь не поручик. Выберете – называйте его просто: товарищ комроты.

Поднялся шум:

– Ребята, выбираем поручика!

– Не надо, пускай рядовым послужит! Не все ему командовать!

– Желаем оставить поручика! Справедливый человек…

Выкрикнули и другие фамилии, в их числе я услышал и свою. Но когда начали голосовать, подавляющее большинство рук поднялось за старого командира. Меня на этом же собрании выбрали помощником командира роты. Солдат из полкового комитета сказал, что мое звание теперь – «товарищ помкомроты».

После выборов порядка в полку стало больше. Обращались с нами, выборными командирами, правда, по-свойски, вместо непривычных званий чаще называли по имени-отчеству, а то и просто по имени, но наши распоряжения исполнялись беспрекословно и в строю и в обыденной жизни. Нарушителей дисциплины одергивали сами солдаты. Спали мы в отведенном для командиров углу казармы, только ротный чаще уходил ночевать домой – он был женат. Питались вместе со всеми в столовой из одного котла. Знаков различия на обмундировании никаких не было.