Читать онлайн Виктор Климов - Разговор с внуком

© Климов В.Н., текст, 2024

© Галани С.А., текст, фотографии, 2024

© «Н.Орiанда», макет, оформление, 2024

Редактор-составитель книги выражает искреннюю благодарность детям и внукам В.Н.Климова, его родственникам, заместителю председателя Липецкого областного Совета депутатов, заслуженному военному штурману Российской Федерации, Герою России В.И.Богодухову, летчику-истребителю, командиру звена, участнику войны в Афганистане в 1984–1989 гг. Е.С.Александрову, подполковнику запаса, технику авиации С.Ю.Ковалеву, автору книг об истории авиации в Липецке, сотрудникам-архивистам читального зала Центрального архива Минобороны РФ (ЦАМО), Липецкого областного краеведческого музея (ЛОКМ) за практическую помощь, консультации и содействие в работе над материалами книги.

При подготовке издания, сверке фактов и событий биографии В.Н.Климова использовались данные следующих фондов ЦАМО: ф. 60431 «6-я высшая авиационная школа пилотов первоначального обучения», ф. 60334 «Борисоглебская Краснознаменная военная школа пилотов им. В.П.Чкалова», ф. 22159 «641 (63) Гвардейский истребительный авиационный полк», а также ф. 9439 «29-й Отдельный штрафной батальон Орловского военного округа».

Редактор-составитель С.А.Галани

Мы готовили эту книгу вместе с дедушкой – Виктором Николаевичем Климовым. Виктор Николаевич был изумительным рассказчиком, обладавшим даром увлекать слушателей. Кто не слышал его устных рассказов и выступлений, никогда не сможет представить себе силу его обаяния и талантливости, образности его речи.

Нам, внукам, особенно памятны сказки, которые он рассказывал на ночь. Каждый раз они заканчивались одной и той же фразой: «А продолжение этой истории мы услышим в другой раз!» Эти слова были словно холодный душ для детских грез. Мы всегда умоляли о продолжении. Порою дедушка был строг и категоричен – «сказал, и точка!», а порою мы с горящими глазами слушали новый рассказ, сочиненный им на ходу. Эти истории и сказки он, к сожалению, не записывал. В то же время тяга к литературному творчеству позже взяла свое: поэзия стала для Виктора Николаевича «душевной пристанью». Он оставил после себя три полноценных стихотворных сборника. Ни одной серьезной, большой книги так и не написал, хотя ему было чем поделиться с читателем.

Тогда – примерно лет десять тому назад – у меня возникла идея помочь ему подготовить книгу воспоминаний. Первоначально он отнесся скептически к моему замыслу, считая, что внук толкает его писать нечто, подобное мемуарам, подытоживающим жизненный путь. Ему категорически претили исповедальность и самолюбование, присущие большинству авторов подобного жанра. Кроме того, будучи от природы человеком внимательным и наблюдательным, Виктор Николаевич, как и многие летчики, был несколько суеверным, верящим в судьбу и чудеса. Он почему-то считал, что человек, написавший воспоминания, в скором времени обязательно умрет. Торопить неизбежное событие ему не хотелось.

Достигший к преклонным годам уважения и почета в городе, только что отпраздновавший свой 90-летний юбилей в кругу друзей и близких, он совсем не казался дряхлым и бессильным, как большинство его сверстников. Да что там говорить: со своим рабочим местом – креслом председателя городского совета ветеранов войны и труда – Виктор Николаевич расстался за пару лет до того, как перешагнул девятый десяток. Каждый день в любую погоду он исправно ходил на работу, разбирал бумаги, кому-то звонил и писал по поводу обеспечения ветеранов жильем, санаторным и курортным лечением, помогал в решении бытовых вопросов. В ресторане, во время торжества, он элегантно повел даму, вальсируя среди пораженных гостей. Сдержанный шепот восхищения пронесся над столом: «Настоящий полковник!»

Этот невысокий, кряжистый старик с профилем римского патриция на удивление был еще бодр: ему хотелось радоваться каждой минуте, солнцу и дождю за окном, душевному общению с родными, друзьями, его живо интересовали политические события, спорт, новые книги. На его губах, готовых улыбаться, беззвучно возникали стихотворные строки, когда он видел, например, красивую женщину. Казалось, что запас жизненных сил у Виктора Николаевича безграничен – хватит на сто лет, а может, и более…

Как сейчас, я хорошо помню детали нашей тогдашней беседы. Мы пили крепкий бразильский кофе и вели неторопливый разговор на кухне. В раскрытые окна на пятом этаже заглядывали тополиные ветки, чья листва золотилась в раннем предвечерье. Несмотря на вторую половину сентября, было по-летнему жарко.

Дед платком вытер струившийся пот, добавив к себе в чашку две ложечки рижского бальзама, как он говорил, «для бодрости». Я снова, некстати, попытался затронуть тему подготовки возможных воспоминаний. Виктор Николаевич был неумолим:

– Нет, Сережа, еще раз нет. Ты это пустое дело оставь! Не по нутру мне мемуары – это что-то тягучее, нудное. Не уговаривай меня. У меня нет материала, к тому же я не вел никаких записей или дневников день за днем. Многое позабылось, стерлось из памяти.

Я решил не сдаваться и прибег к очевидной, нехитрой уловке:

– А если это книга не конкретно о тебе, а о тех интересных людях, с которыми ты сталкивался в своей жизни? О твоем детстве, молодости, о друзьях-авиаторах, о Липецке, который ты так любишь?

Дедушка задумался, морщины на его проницательном, умном лице обозначились резче, взгляд устремился куда-то вдаль, он словно вслушивался в тишину вечера и слышал в ней что-то, ему одному доступное…

– Ну что ж, попробуем, – сказал он, пристально посмотрев на меня, – только уговор такой: ты спрашиваешь – я рассказываю, ты расшифровываешь – я читаю и вношу свои принципиальные правки в текст. Если потребуется, то будем от чего-то отказываться. Понимаешь?

Я утвердительно кивнул головой:

– С моей стороны тоже небольшое условие. Я могу не успевать стенографировать, поэтому хотел бы просить твоего разрешения использовать диктофон – он будет точно фиксировать слова.

Тут уже согласился дед. Я извлек из кармана портативный репортерский диктофон и нажал кнопку записи…

Магнитная лента сохранила более полутора часов наших спорадических разговоров, так как дедушка жил в Липецке, а я в Москве, поглощенный ритмом и заботами жизни в мегаполисе, лишь изредка навещая этот городок на реке Воронеж, чтобы повидаться с родней и, конечно же, с ним.

Теперь, спустя много лет, я иногда включаю аппарат и после короткого щелчка и недолгого шипения пустой ленты вновь слышу его чуть глуховатый голос, знакомые, родные интонации и будто бы опрокидываюсь назад во времени и пространстве…

Дедушка успел рассказать о своем детстве, юности, опаленной войной, первых послевоенных годах, когда он служил в авиационном полку, базировавшемся в Германии. Мы о многом еще хотели поговорить, но так и не получилось. Так, собственно, бывает всегда: мы расточительны и безжалостны по отношению ко времени и близким людям.

…Остались далеко в прошлом и улица Ленина, бывшая Дворянская, и уютная маленькая квартира на пятом этаже с большими книжными стеллажами, старомодными коврами на стенах, креслами с изогнутыми деревянными ручками, на которые так было приятно облокотиться, читая книгу, и желтым торшером, из-под конуса которого струился мягкий, необыкновенно теплый свет. И рядом дедушка с газетой, и бабушка раскладывает свой пасьянс… все это еще перед глазами, но нужно смириться с тем, что ничего этого больше не существует, как у Антона Павловича Чехова: «Дом, в котором мы живем, давно уже не наш дом…»

Хочется верить, что человек не может умереть до конца. Ему есть продолжение, пусть в существовании других – близких и отдаленных потомках, друзьях, последователях, наконец, в тех, кто найдет что-то близкое, созвучное себе в историях, рассказанных Виктором Николаевичем.

Вот для них эта небольшая книга и предназначена.

Достигнув девяностолетнего рубежа – о чем я никогда даже и не мечтал, – я должен поблагодарить Жизнь. Во всяком случае у меня есть за что: за своих учителей, за посланных судьбой мне знакомых и друзей, за родственные души, так часто и щедро встречавшиеся на моем пути, за мою семью, детей и внуков.

Прошлого уже не вернуть, не исправить, не пережить вновь, поэтому я говорю спасибо любому прожитому дню. У ветерана, как я написал в одном своем стихотворении, нет возраста – только жизнь. Пока я жив – я мыслю и творю.

Молодежь, школьники, студенты, курсанты! Они для меня всегда были главным источником вдохновения, и я не раз им говорил, что учусь у них и черпаю гораздо больше, чем они у меня.

Когда мы собираемся со школьниками, я всегда говорю им примерно так: «От меня вы не услышите каких-то нравоучений, разговоров о том, что мы были лучше, недовольства сегодняшним временем. У каждого времени свое время. Я к вам пришел не брюзжать по-стариковски, не говорить о том, что вы не так себя ведете: нет, я, наоборот, хотел бы у вас, ребята, поучиться. Поучиться сегодняшнему отношению к жизни. Сегодняшнему пониманию жизни. Потому что все развивается, уходит вперед такими темпами, что мне уже не угнаться, а я хотел бы хотя бы не очень здорово отстать. Я могу вам что-то рассказать, что-то посоветовать, порекомендовать. Дальше – ваш выбор, ваше желание: принять ли мои советы или не принимать».

Но я не буду забегать вперед: все по порядку. Ведь я намерен рассказать тебе не всю историю моей жизни, а лишь зафиксировать самые ее яркие и важные моменты. Может, всего уже не помню, но расскажу то, что запомнилось больше.

Сидя в своей комнате, полной книг, портретов и фотографий близких мне людей, я мысленно возвращаюсь в те места, в которых когда-то жил: Ростов, Мариуполь, Липецк, Карелия…

Вот на этой старой, выцветшей от времени фотографии твои прабабушка и прадедушка: мои мама и папа. Рядом, в военном френче, дядя Ваня, родной брат мамы. А это я, совсем еще маленький, на игрушечной лошадке – здесь мне не больше трех лет…

С Ростова, точнее, с той его части, что раньше называлась Нахичеванью-на-Дону, мы и начнем наш разговор. Так что включай свой диктофон…

Мне хотелось бы начать нашу беседу с воспоминания, которого у меня на самом деле не было, но оно непосредственно связано со мной.

Сохранилось несколько обрывков, бессвязных картин, как короткие вспышки света в темноте. Все это отложилось в моей памяти со слов родителей.

Они прогуливались вдоль Буденновского проспекта – одной из центральных магистралей Ростова. Раньше он назывался Таганрогский проспект. Здесь проходил главный путь на Кавказ. По этой дороге в 1820 году проезжал Александр Сергеевич Пушкин во время своего «Путешествия в Арзрум». А в январе 1920 года по проспекту нескончаемой людской рекой шли полки Первой Конной армии и 8-й армии Южного фронта, освободившие город. Было это задолго до моего рождения. Естественно, я этого не могу помнить. Это я уже по рассказам взрослых знаю.

Зато смутно помню детские ощущения: я покачиваюсь в детской плетеной коляске, щурясь от жаркого южного солнца. Мои ощущения расплывчаты и беспредметны. Я не могу их превратить в какой-то осмысленный образ, но они до сих пор живут во мне.

Мама позже рассказала мне, что когда они собирались свернуть на Пушкинскую улицу, то заметили, как навстречу им от бывшей гостиницы «Палас-отель» шли двое военных. В гостинце тогда располагался штаб Северо-Кавказского военного округа. Ромбы на воротнике, знакомые всему миру пышные усы помощника главнокомандующего Красной армии по кавалерии Буденного…