Разговор с внуком - страница 11

– Ну что, пойдем? – предложил я ему.

– Ругаться не будут?

– Родители?

– Да…

– Хочешь, я с тобой пойду, раз ты боишься, вместе будем отвечать?

– Тогда идем!

Той ночью я плохо спал, ворочался, а перед глазами, словно синий мираж, возникала картина нашего будущего путешествия. Забылся только под утро. Очнувшись наконец и взглянув на стрелки будильника, я перепугался: было почти восемь, а мы договорились встретиться в половине девятого. Набив карманы заранее приготовленными жмыхом и сухарями, я попытался проскользнуть мимо двери на кухню, за которой уже копошилась мать. Но она, услышав меня, отворила дверь.

– Куда это ты, Витя? А завтракать? – недоверчиво вглядываясь в мое лицо, спросила она. Я, конечно, мог юркнуть в дверь, и поминай как звали, но замешкался, понимая, что таким образом обижу маму.

– Я погуляю немножко!

– Хорошо, но только недолго – завтрак остынет!

Стремглав я бросился к калитке, выбежал за угол и пустился бегом к месту встречи. Друг уже ожидал меня, переминаясь с ноги на ногу, с некоторой тоской поглядывая в сторону дома. Но было поздно – с моим появлением путешествие началось. У Нахичеванского базара мы еле-еле втиснулись в переполненный рабочим людом вагон трамвая, и нам казалось, что вагон бежал до конечной остановки целую вечность.

Тогда трамвайные вагоны, открытые, легкого типа, проходили к заводу от Нахичеванского базара по 20-й линии. Переполненные вагоны часто сходили с рельс, а ехавшие рабочие дружно устанавливали их на место. Все же до станции мы добрались благополучно. Остались позади одноэтажные особнячки предместья Нахичивани с лепными карнизами и приспущенными жалюзи, за которыми ревнивые армянские купцы прятали своих жен и дочерей, и мы вступили в бархатную пыль степной дороги, нагретой солнцем.

Расстояние для нас, малышей, оказалось приличным. Основательно помесив дорожную пыль и наконец добравшись до места, мы были поражены картиной увиденного. Издалека стройка напоминала гигантский муравейник, работающий в четком, отлаженном ритме. Тысячи людей трудолюбиво копошились с лопатами, тачками, грабарками, топорами, пилами. Строительство Сельмаша разбросалось широко вытянувшимися стенами цехов над глубокими оврагами, а за ними, вдоль балки, тянулись ряды временных бараков для рабочих, покрытых черным толем.

Мы оба как зачарованные наблюдали за людьми и могучей техникой. Осмелев, подобрались ближе и, наверное, с час, а может и больше, с любопытством смотрели, как гигантские гидропушки размывали грунт, выравнивая площадку под строительство очередного цеха. Потом рискнули забраться на территорию самого завода, лазили по закоулкам литейного пролета, взбирались по каким-то металлическим лестницам, куда-то спускались… Здесь, в этой общей рабочей суете, на нас никто не обращал внимания, и мы долго были предоставлены самим себе, пока не наткнулись на усатого сердитого человека в форме вахтера.

– А вы что здесь делаете? Что вам нужно? – спросил он с грозным видом.

– А-а-а-м-м… – беспомощно забормотал мой приятель, но я схватил его за рукав:

– Бежим! – и мы рванули наутек. Вахтер за нами. Петляя, добежали до какого-то дощатого забора, юркнули в щель, отдышались, осмотрелись вокруг – вдали дымятся трубы, поблизости раздаются гудки, за забором трещит электросварка. Погони за нами нет. Тут солнце стало клониться к закату, начинало быстро темнеть, и мы решили возвращаться домой. На обратном пути мы, немного поплутав, поняли, что окончательно заблудились. Парень, мой друг, начал плакать – нам всего-то по шесть лет было. Я его начал утешать: «Обожди немного, мы сейчас…», а сам не знаю, куда идти.