Разговор с внуком - страница 8

За рекой начинался сосновый лес. Еще час ходьбы, и впереди показались главки высокого ярусного храма, сложенного из брусьев. Это была церковь Михаила Архангела, расположенная в самом центре села Бобрик.

Остановились мы у маминой родни Безковых, в доме ее родного брата дяди Гриши^>5. Жену его звали Клавдия, для меня – тетя Клава. Были у них дочь Юля и сын Коля [5], мои одногодки, поэтому мы быстро нашли общий язык, проводя почти все время за околицей.

Само село разделялось на две части: мы жили на одной стороне, а через какой-то овражек жили родственники отца Климовы. Дом, в котором мы остановились, также состоял из двух жилых половин – летней и зимней, затем шли узкие сенцы и проход во двор, в сад. Со всех сторон к селу подступали вековые сосны и дубы. Воздух целебный, лесной, запахи смолистых бревен в доме. Повсюду жужжат пчелы, шмели, пахнет медом, а в пору сенокоса – ароматом земли. В брянском пейзаже вообще, Сережа, чтобы ты понимал, для глаза нет ни резких линий, ни кричащих красок – все плавно, все уравновешенно. Не наткнешься на камень – их нет, не поранишься о колючки в траве или лесу – можно только оцарапаться ежевикой. Можно, не боясь, прилечь отдохнуть в поле, в лугах, в лесу…

Удивительные эти места Брянщины: Брасово, Комаричи, Бобрик, Локоть. Здесь когда-то проходили рубежи Московского государства, сюда, на окраину, бежали крестьяне от боярской и помещичьей неволи, оседая в местных лесах. Здесь была буйная, мятежная Комарицкая волость – родина знаменитой русской плясовой песни «Камаринская». Волость, как говорили в старинных грамотах, «забеглых людей и разбойников»: людей вольного нрава, свободолюбивых.

В памяти навсегда остался образ моей родной бабушки, маминой мамы.

Я видел ее только один раз, именно тогда. Ясным и ласковым взглядом выцветших голубых глаз смотрела она на меня.

А как она заваривала чай! В саду у нее росли специальные травы, чтобы заваривать чай, – душица, мята, ромашка, чабрец, пустырник и другие. Я больше такого чая нигде не пробовал…

Деда своего я в живых не застал. По словам мамы, он был очень представительный мужчина. Во взгляде блестящих черных глаз читался ум и крутой характер. Густые брови, вьющиеся волосы, высокий, широкий лоб и невероятно прямой профиль – все выдавало в нем явно нерусское происхождение. По семейным преданиям, он происходил из фанариотов (константинопольских греков). Они славились своими знаниями, энергией и дипломатической изворотливостью^>6.

Появление Безковых было результатом одной из многочисленных русско-турецких войн. Православные подданные султана Кантемиры, Мурузи, Кантакузины, Ипсиланти – князья без княжеств, но чьи предки когда-то носили порфиру – становились русскими дворянами, вливаясь в служилое сословие Российской империи [6].

Безковы получили небольшой надел в Лугани и числились во второй части родословной губернской книги как род дворянства военного. Известно имя первого представителя нашей фамилии – Осип. Его сын Федор Осипович, боевой офицер, участвовал во многих сражениях, был неоднократно ранен. Он рано скончался, оставив сиротой сына Тимофея, моего деда по материнской линии, очень умного и дельного человека. Тимофей Федорович, хотя и не получили систематического образования, служил в богатой семье Подлиневых. Начинал дед как объездчик, то есть объезжал обширные угодья в Севском и Трубчевском уездах с целью надзора, а также контроля за производимыми в разных пунктах работами. Особенно сложно было в летний период, когда имения наполнялись сотнями отходников – сезонных работников, публикой самой разношерстной. За ними только глаз да глаз нужен. Бывали сцены и как в стишке: «Вот объездчик в белой кепке на кобыле вороной / По гороху, по сурепке с плеткой гонится за мной». Обладая хорошими математическими способностями и отменной коммерческой сметкой, Тимофей вскоре дослужился до управляющего экономией, а затем стал и главноуправляющим всех имений. Круг его обязанностей был крайне обширен. Он занимался не одним ведением сельского и лесного хозяйства, но и техническим производством, управлением домами и складами землевладельца, его городским имуществом, операциями с процентными бумагами. В поместьях Подлиневых культура земледелия и животноводства была выше, вводились многопольные севообороты, начинала применяться техника, строились перерабатывающие предприятия. Во многом это была заслуга моего деда. Когда же единственная дочка уездного предводителя дворянства Владимира Павловича Подлинева [7] вышла замуж за помещика Марковича, им в качестве приданого досталось село Позняшкова. За короткое время имение там преобразилось. Дед помог Марковичам [8] построить винокуренный завод, создав новое, современное по тем временам комплексное производство – со складскими помещениями, инвентарем, обозным цехом и даже маслобойкой. Росло благосостояние и самого Тимофея Федоровича, который, кроме постоянного жалования, получал еще и проценты с чистого дохода имения. Это позволило ему купить усадьбу в Бобриках в том же Севском уезде и дом в Санкт-Петербурге.