– Спасибо. Всё хорошо.
– Тебя удовлетворила компенсация за испытанные неудобства?
Подмывало раскрутить старого скупердяя ещё и на этот ужин, но показалось слишком мелочным.
– Вполне, – я церемонно склонил голову.
– Замечательно. В таком случае, могу ли я оторвать тебя от трапезы и попросить пройти со мной?
Я перехватил удивлённый взгляд Войцеха.
Меня тоже это слегка смутило. Кроме того, что Дядюшка Хо вообще редко появлялся в баре, предпочитая вести дела в личном кабинете на обзорной палубе, так ещё хотел поговорить о чём-то на ночь глядя.
– Да, конечно.
Когда мы немного отошли от стола, Хо негромко сказал:
– Я прошу прощения, но на самом деле с тобой хотел поговорить не я, а вон тот господин.
Он ладонью указал на дальний угол заведения, где за отдельным столиком, с бутылкой вина и нетронутой тарелкой лапши удон, сидел какой-то странный субъект.
– Он попросил меня передать тебе приглашение, и я был бы крайне признателен, если бы ты его принял.
Мне показалось, или Хо действительно нервничал?
Слегка сутулился, постоянно потирал указательным и средним пальцами подушечку большого, периодически облизывал губы.
Будь я чуть трезвее, то подумал бы, что управляющий платформы попросту боится.
Хм, как интересно. Ну что же пойдём посмотрим, кто заставил Дядюшку Хо так напрячься.
– Веди, – велел я.
Когда мы подошли, незнакомец, не вставая, окинул меня пристальным, изучающим взглядом.
– Это господин Джереми, – представил Хо.
– Джеремая, – поправил мужчина.
Хо продолжил.
– Он под большим впечатлением от твоего сегодняшнего полёта, и у него для тебя есть предложение.
Хо указал мне на стул, подождал пока я присяду, после чего поклонился и отошел на несколько шагов назад.
Такая манерность управляющего невольно настраивала на серьёзный лад.
Джеремая по-прежнему молчал, всё так же разглядывая меня.
Я рассматривал его в ответ и ждал.
Тип был странным. Среднего роста, насколько я мог определить – он так и не встал со стула – темные волосы зачесаны назад и блестели, широкое лицо, волевой подбородок, густые брови, карие, почти чёрные глаза и тонкие, плотно сжатые губы. Одет был во всё черное: рубашка, брюки, боты, тонкий плащ. Таких нарядов мне не встречалось за время моих путешествий. В скупых движениях ощущалась сила, хотя особо крупным я бы его не назвал. Мне почему-то показалось, что под плащом у него скрыто оружие. Хотя складывалось впечатление, что, если дойдёт до драки, оно ему не понадобится. При взгляде на него в голове крутилось одно слово: «опасный».
А может во мне просто говорила усталость и бутылка сливового вина.
– Я видел, как хладнокровно вы действовали утром, – вдруг «ожил» Джеремая.
Он быстро развернул салфетку, заправил её за воротник рубашки, потом взялся за приборы и перемешал лапшу. Переход от сосредоточенного разглядывания и молчания к беседе произошёл так резко, что захотелось обойти сзади и поискать, где у этого типа выключатель.
А между тем разговор продолжался, будто мы вели его уже продолжительное время:
– Мои познания в авиационном искусстве слишком малы, чтобы воспринимать всю полноту картины, но тем не менее, я оценил ваше мастерство. Я правильно заметил: первый раз вы пытались сесть на платформу с уже неработающими двигателями?
В его голосе слышалось неподдельное любопытство. Это если не располагало, то как минимум не отталкивало.
– Ага.
– Впечатляет, – Джеремая многозначительно покивал. – Трудный выдался полёт?
