Легионеры так и сделали. Я побежал в сторону ворот. Примерно двадцать легионеров с каждой стороны приоткрыли ворота. Смотрелось, что прорвало дамбу, только вместо воды, была река из воинов варваров. Сразу начался бой внутри лагеря. С большим трудом, но войнам у ворот удалось прикрыть ворота изнутри. Началась бой на мечах. У варваров мечи были чуть длиннее наших, поэтому мне приходилось больше использовать свой щит и наносить только ответные удары. Получалась очень эффективно.
В голове моей все прокручивалось на уровне инстинкта. Я не замечал своих небольших, но глубоких ранений. Правым глазом я почти ничего не видел, так как над глазом был потек крови, и он заливал мне глаз.
Нам удалось разбить первую волну варваров, ворвавшуюся через ворота. За бремя боя, наши лучники успели занять места на стене. Только внимание их было обращено по обе стороны стены.
– Разойтись по сторонам, – скомандовал Луций, – лучники готовятся. Открыть ворота!
Опять произошел прорыв дамбы. Следующая волна из варваров хлынула внутрь лагеря. Но боя уже не было. Их сразу расстреляли наши лучники со стены.
Вдруг произошло непредвиденное. Со стороны холма, что с левой стороны лагеря, с криками наступала конница. Судя по одеянию, это были буры. Конница буров начала нещадно громить армию гуннов и даков. Легионеры с восклицание скорой победы тоже пошли в наступление против совместного войска. Гунны и даки были взяты в кольцо и полностью разбиты.
Все подняли мечи вверх от радости. Но тут, со стороны буров начался массированный обстрел легионеров. Стрелами покосило почти всех. Мне стрела попала в бедро. Я упал. На меня упал кто-то из сослуживцев.
Далее произошла ужасная картина. Хорошо, я казался убитым на поле битвы. Буры соскочили с коней и начали добивать раненых легионеров, даков и гуннов.
Забрали у погибших оружие, подожгли остатки лагеря, да ушли за холм, откуда и пришли.
Мне стало тяжело под трупом легионера. Кое-как я его стащил с себя. Глубоко вздохнул и потерял сознание.
Я очнулся от того, что мне вливают в рот какую-то вонючую гадость. Я приоткрыл глаза. Помещение было темное, освещенное несколькими свечами. Я попытался приподняться.
– Лежи, лежи, – надо мной склонялся седобородый старик с чашей в руках, – ты еще не окреп после потери крови.
– Где я? Где мои товарищи? Буры, буры, – слабо бормотал я.
– Ты в надежном месте. Буры в эти места не заходят, – успокаивал меня старик, давая еще отхлебнуть какого-то зелья, – ты поспи еще, сон лучшее лекарство.
Я еще несколько дней был в бреду. Когда я окончательно пришел в себя, сел на кровать и огляделся. Старика в доме не было. Не знаю, какой был дом снаружи, но я лежал маленькой комнате, напоминающий по размеру темную овчарню. На бревенчатых стенах висели множество сушеных травяных веников. На столе у кровати стояли причудливые фигурки, вырезанные из дерева в виде столбов-идолов. Они были похожи на тот идол, что я видел на капище у гуннов. Дверь заскрипела. С улицы потянуло необычным холодом. Зашел старик в очень теплых шкурах. Плечи и голова старика были усыпаны каким-то белым порошком. Он его стряхивал на пол, и этот волшебный порошок на глазах превращался в небольшие лужицы воды.
– Что это за чудо? – я указывал на порошок с одежды и воду на полу.
– Ты что, снега никогда не видел? – рассмеялся старик.
– Вот он какой! Мне о нем только мой учитель Архериус рассказывал.
