Я тряхнула головой. Слишком много всего. Перебор. Но эту чашу нужно испить до дна.
– Твой брат жив, – говорит Индиго со значением, но это уже не новость. – Уже знаешь, – кивает он, правильно истолковав моё равнодушие. – Как бы ни бесил меня Нейман, дураком его не назовёшь. Ты спутала все карты. Я наивно полагал, что ты вознамерилась грохнуть суку Астафьеву. Это было бы даже забавно. А ты помчалась убивать Неймана. К сожалению, я опоздал, пока бегал по городу, уводя его силовиков за собой. К тому же, как и говорил, есть вещи, которые не просчитать. Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что он выведет тебя в свет. Это была ошибка. И его, и моя. Ты слишком заметная, Ника, чтобы пройти мимо. К тому же, бомба с глазами погибших Астафьевых. Внимательный взор способен это разглядеть. А Тамара никогда дурой не была. Поэтому я рад, что всё сложилось именно так. Это лучший вариант развития событий. Одна неосторожная оплошность – и тебя снова нет, Ника. И кто знает, убережёт ли тебя твой ангел в очередной раз. Нейман слишком расслабился. Дал тебе волю в некотором роде. А это всегда плохо заканчивается. Надеюсь, ты его хоть грохнула напоследок?
Он снова иронизирует. Но одновременно и прощупывает почву. Я вижу, какой цепкий у него взгляд.
– Нет, – отвечаю, делая глоток кофе.
– Пожалела? – приподнимает он бровь. – А зря. Он же перевернёт город, чтобы тебя вернуть. Подружка твоя права.
– Я ему не нужна, – противно слышать, как тускло и уныло звучит собственный голос. Чересчур выжженный. Индиго это слышит, но мне плевать. На всё плевать.
– Всегда поражался твоей способности недооценивать себя.
Он наклоняется, заглядывая мне в лицо. Так близко, что я чувствую его дыхание, вижу, как мерцают его тёмные глаза, прикрытые полуопущенными веками и густыми ресницами.
– А хочешь, я его убью, Ника? – произносит он хрипло.
Сердце больно толкается в груди. Он не шутит. Он и впрямь готов его убить, дай я только знак.
– Не нужно, – говорю твёрдо. – Лучше увези меня отсюда. Туда, где мы с тобой встретились. Я хочу исчезнуть. Помоги мне, Роберт.
– А с братом встретиться не хочешь?
У Индиго насмешливая улыбка не сходит с лица. Сейчас он привычно прежний. У меня даже немного от сердца отлегло. Я поняла, что больше никогда не хочу видеть Роберта серьёзным и вести с ним откровенные беседы. Инденберг хорош в гомеопатических дозах, когда не выпить нельзя, но и не скривиться – тоже.
– Хочу, – пытаюсь удержаться в деланном спокойствии. – Но он – пункт номер два в моём личном списке. А первый – я тебе озвучила.
Правда такова, что я хочу есть и спать. Обо всём, что он рассказал, подумаю завтра. Точнее, уже сегодня. Скарлетт О’Хара из меня так себе, но я даже этому рада. Испытаний на мою голову больше чем достаточно. Не нужно притягивать лишние.
– Тебе нельзя оставаться в стране.
– Значит я уеду из страны. После того как.
– Ладно, – подозрительно легко сдаётся Индиго, и я лезу в холодильник, достаю мясо и зелень, а он невозмутимо режет хлеб, словно только и ждал сигнала.
В четыре руки мы делаем бутерброды и молчим. Молчание между нами рождает хрупкое равновесие. Тонкое, как лёд после первых заморозков.
– Я вернусь, как только смогу, – говорит Индиго, впиваясь зубами в еду. – До этого вам отсюда не выйти. Можете хоть головой о стены биться, хоть нагишом бегать – на ваше усмотрение, как проводить досуг. Здесь есть всё, кроме интернета. И то только потому, чтобы не наделали глупостей. Собаку будешь выгуливать на крыше. Я покажу. Там та же улица, так что даже воздухом свежим есть возможность дышать не только через форточку. Полное ощущение прогулок по городу. Тебе понравится, обещаю.
