И при всем этом Морган, и Энгельс вслед за Морганом, и вслед за Энгельсом вся советская «наука» ничтоже сумняшеся говорят о первобытном промискуитете, когда половые отношения не имели никаких рамок и было невозможно знать отца родившегося ребенка. У каких-нибудь бурундучков и перепелок можно точно указать отца (пока, разумеется, не распалась «парная семья»), а вот первобытный человек так активно вел «производство и воспроизводство непосредственно жизни», что любой мужчина мог с равным правом быть отцом любого новорожденного. Договариваются и до того, что пытаются укоренить в самой исходной первобытности отвратительные кощунственные ругательства, втаптывающие в грязь понятие материнства. Более того, первобытному человечеству приписываются и такие утонченные формы извращений, как кровнородственная и пуналуальная семья, совершенно незнакомые животным.
Абсурдность такого рода домыслов делается совершенно ясной в том случае, если мы непредвзято оценим половые отношения в животном мире. Тот промискуитет, о котором говорят Морган и Энгельс, животным, видимо, вовсе не знаком, ибо половая активность животных всегда строго ограничена временными рамками. В этих же рамках некий, условно говоря, «промискуитет», то есть полное отсутствие каких бы то ни было устойчивых связей, устойчивых форм полового общения наблюдается только у животных, ведущих одиночное существование (и то не у всех), все же животные, которые образуют стаи и стада, имеют вполне определенные подобия «парной», «патриархальной», и даже «моногамной» семьи. А вот длительного устойчивого сожительства братьев и сестер (или даже, как упоминают наши авторы, – родителей и детей) в качестве определяющей структуры общности, – этого у животных не сыскать. И не случайно Энгельс, хотя в первом издании книги и присоединился к взглядам Л. Моргана на кровнородственную и пуналуальную семьи, в четвертом издании все-таки значительно отошел от этих взглядов, допустив возникновение дуально-родовой системы (то есть, по существу, парной или патриархальной семьи) непосредственно из промискуитета.
В своем стремлении осуществит «смычку» человеческого и животного мира приверженцы рассматриваемой теории заходят так далеко, что достигают прямо противоположного результата: человеческий мир начинает выглядеть совершенно чужеродным по отношению к миру природы. Сам собою встает вопрос, что же должно было случиться с человеком, какая невиданная катастрофа, чтобы он против всех законов природы начал совершенно разнузданную половую жизнь?! Таким образом, именно внимательное сравнение человека и животного дает первый сильный довод против теории Моргана-Энгельса, как о том говорил и Б. Малиновский.
Во-вторых, исторический материализм в вопросе происхождения семьи исходит из гегелевского принципа единства логики и истории. Развитие должно быть таким, убежден Энгельс, потому что должно быть именно таким, должно соответствовать принципу развития от простого к сложному, от низшего к высшему, при этом желательно, чтобы это развитие происходило по одному критерию и выводилось из форм хозяйственной деятельности человека. Отсюда уже предопределен вывод: исходная точка – полное отсутствие всякой структуры, то есть промискуитет, конечная точка – максимальная упорядоченность, то есть строгая моногамия>12. Ясен и путь: постепенное сокращение круга лиц, которые участвуют в интенсивном акте «производства и воспроизводства непосредственно жизни».
