Собрание сочинений в 4 томах. Том 3, книга 2. Американский романтизм и современность - страница 30

Через десять лет после смерти Брауна английский журнал «Блэквуд мэгезин» писал, что два наиболее известных американских писателя – это Браун и Ирвинг. «Лучшие романы Брауна – “Виланд”, “Ормонд”, “Артур Мервин” и “Эдгар Хантли” – имеются в каждой публичной библиотеке Америки и Англии… Мы настоятельно рекомендуем эти книги вниманию наших читателей. В них, особенно в “Виланде”, чувствуется мастерская рука художника»[62].

Американцы очень ревниво относились к своей известности по ту сторону Атлантики. Еще в августе 1799 г. Браун опубликовал в своем первом журнале «Мансли мэгезин» статью «Об американской литературе». В ней он с горечью пишет об отсутствии американской художественной литературы: за шестнадцать лет после завоевания независимости в США появилось менее сотни книг, главным образом политических и научных сочинений.

В издававшихся им журналах Браун постоянно проводил мысль о национальном своеобразии Америки, которая становится совершеннолетней в политическом и общественном отношениях и должна добиться того же в своей художественной литературе. В предисловии к роману «Эдгар Хантли» он писал: «Автор романа может претендовать по крайней мере на одну заслугу: он вызвал чувства и привлек внимание читателя средствами, не применявшимися предшествующими писателями. Обычно в этих целях используются вздорные суеверия и старинные обычаи, готические замки и плоды необузданной фантазии. Эпизоды войны с индейцами, опасности глухих мест Запада более подходящи. Нельзя извинить коренного американца, если он проходит мимо всего этого. Вот что составляет часть нашего повествования и что, как надеется автор, нарисовано в живых и правдивых красках» (XXIII).

Высказывая свое глубоко отрицательное отношение к вздорным аксессуарам «романов ужасов», наводнивших литературы Европы и Америки после французской революции, Браун своими шестью романами занимает своеобразное место в литературе рубежа XVIII–XIX вв. Он, несомненно, далеко отошел от ричардсоновских романов.

Изображая события повседневности – индейцев и чуму, широко обсуждавшиеся в американском обществе тех лет, сомнамбулизм и чревовещание, религиозный фанатизм и умопомешательство, – Браун вплотную подходит к той грани, которая отделяет реализм от приемов и методов романтического искусства с его гиперболизацией, символикой, интересом к необычным фактам действительности, позволяющим вырваться из цепких объятий буржуазной прозы жизни. Стремление Брауна понять человеческую природу в ее исключительных проявлениях, тайны духа и материи – эта тенденция органически входит в философское и эстетическое мировосприятие Брауна. Индивидуальное, особенное начинает преобладать в мышлении художника – в отличие от периода Просвещения с его интересом к типичному, распространенному.

Америка была на переломе. Героическое отходило в прошлое, буржуазное все больше утверждало себя в жизни общества. Этому самоутверждению американского бизнеса сопутствовал рост романтического протеста.

В эпоху, когда жил Браун, эти явления только начинали сказываться. И уже тогда они привели Брауна не в лагерь консервативного предромантизма, не к «черному» роману, а к тем писателям, которые, подобно Годвину, Голкрофту, Бейджу, Телуолу, защищали революционное начало в обществе и в человеке.

Еще юношей Браун зачитывается «Политической справедливостью» Годвина, пытается инсценировать роман Роберта Бейджа «Хермспронг»