Читать онлайн Лира Князева - Ставка на чувства

Дождь хлестал по асфальту, превращая его в мокрое зеркало, в котором тонули отражения фонарей. Алиса прижимала к себе потрёпанный рюкзак, пытаясь укрыть им хоть часть лица от ледяных капель. Промокшие кроссовки хлюпали на каждом шагу, а ветер забирался под свитер под тонкой курткой, напоминая, надо бы уже одеваться теплее. Она взглянула на часы: 8:57. До начала смены оставалось три минуты, а до кафе «Бриз», где она работала официанткой — ещё два квартала.— Чёрт! — вырвалось у неё, когда вода с козырька автобусной остановки обрушилась ей за воротник. Мама всегда говорила: беда не приходит одна. Сегодня это был не дождь, а целый потоп, не иначе. Кафе «Бриз» встретило её звоном разбитой чашки и криком. За столиком у окна мужчина в костюме-тройке тыкал пальцем в лицо коллеге-официантке:— Я сказал, латте без молока! Это вода с кофейной пылью! Или вы тут слепые, или просто нагло воруете у своего хозяина!Алиса, не снимая мокрой куртки, рванула за дверь в подсобку, на ходу сдергивая с вешалки фирменный фартук. Её пальцы дрожали, расстёгивая пуговицы. В ушах звенело от маминых слов утром, обузой себя называла, прощения просила. — Соколова! — гаркнула Ольга Петровна, менеджер. — Ты опять как крыса мокрая! Быстро за стойку, пока Кирилл Владимирович не разнёс тут всё к чёртовой матери!Клиент, тот самый Кирилл Владимирович, потребовал компенсацию — бесплатный десерт и извинений. Алиса, стиснув зубы, чувствовала, как капли с волос падают на пол. "Три чашки латте за день — и хватит на мамины таблетки", — повторяла она про себя, как мантру.Именно тогда они вошли.Дверь распахнулась с громким треском. Группа из пяти человек, обвешанных брендами, как ёлки игрушками, ввалилась в кафе, принеся с собой запах дорогого парфюма и беспечности. В центре — он. Высокий, в кожаной куртке, которая стоила больше, чем год аренды их квартиры. Его взгляд скользнул по Алисе, как по предмету интерьера, прежде чем он плюхнулся за столик у витрины.— Эй, кофе с золотом! Хотя у вас тут о таком и не слышали. Американо неси мне! — крикнул один из компании, парень с серебряной цепью на шее. — Ты, официантка, слышишь? Или тут только глухих на работу берут?Алиса подошла, стараясь не смотреть на их лица. В кармане фартука её пальцы нащупали мамин кулон — единственную ценную вещь, которую они не отнесли в ломбард.— Что будете заказывать? — спросила она, не глядя ни кого конкретно, достала блокнотик и карандаш. Дежурно улыбнулась, как всем посетителям.— Смотри-ка, Макс, — “цепь” захихикал, тыча локтем в того самого парня в коже. — Блеклая мышь. Держу пари, ни разу в клубе не была.Тот, которого назвали Максом, медленно поднял глаза. Карие, с янтарными бликами. Взгляд изучающий, холодный, но где-то в глубине — искра любопытства. — Эспрессо, — сказал он, не отводя глаз. — И убери эту улыбку. Похоже на гримасу.Она побелела, но кивнула. Когда несла поднос, её руки дрожали так, что чашки звенели. Расставила чашки и отошла.— Спорим, не продержится здесь и месяца? — услышала она за спиной голос того, с серебряной цепью. — Смотри, как трясётся. Наверное, мамашу-пьяницу дома кормит.Максим хмыкнул:— Ты стал психологом, Серёж? Или просто дебилом?— А давай пари! — Сергей ударил кулаком по столу. — Если не завалишь её за месяц — твой «Феррари» мой. Ну что, слабо?Наступила тишина. Алиса замерла у стойки, роняя салфетку. Максим повернул голову, его взгляд скользнул по её мокрым волосам, потёртому фартуку, старым кроссовкам. — Ты на что ставишь? — спросил он наконец.— На свою яхту в Греции. Но ты же не выиграешь.— Идет, — Максим щёлкнул зажигалкой, поднося огонь к сигарете, хотя курить в кафе было запрещено. — Месяц. И она сама попросит меня забрать её отсюда.Алиса, не дыша, отступила в подсобку. Её сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. В ушах звенело: "Завалишь её… твой «Феррари»… сама попросит…". Она уткнулась лицом в ладони, глуша рыдания. Вышла на задний дворик, присев на ступеньку. И рукой наткнулась на что-то твердое. Книга. Тонкий томик Рильке с пометкой на титуле неровным почерком: "Тому, кто найдёт — удачи. М.К.".— Соколова! — рявкнула Ольга Петровна, появившись в дверях. — Ты что, романы читаешь? Бери тряпку, в зале кофе пролили!Алиса вернулась, сунула книгу в рюкзак. Может, вера в удачу — единственное, что у неё осталось. Похоже, что так и есть. Когда она, накинув халат уборщицы, вышла в зал со шваброй, в их маленьком кафе той компании мажоров уже не было.

Продолжение завтра, а пока добавляйте в библиотеку. История будет короткая, эмоциональная и с обязательным счастливым финалом. Пока ждете следующую продочку, заглядывайте в другие мои книги.Ваша Лира ❤

Мои книги тут: https://bookriver.ru/author/liraknyazewa

Утро следующего дня после дождя выдалось ясным, но Алиса едва заметила солнце. Всю ночь ей снились обрывки фраз: спорим, не продержится, блеклая мышь. Она встала в пять, чтобы помочь маме, помассировать кожу от пролежней и сбегать в аптеку. В рюкзаке, рядом с пузырьками лекарств, лежала вчерашняя находка – книга Рильке. Иногда Алиса проводила пальцем по инициалам «М.К.», гадая, чьи это буквы. Из работников никого не было с такими инициалами. Может посетитель, но что он делала у черного входа, или просто пьяного философа, забывшего томик в кафе, а наши его вынесли на улицу?

Кафе «Бриз» встретило её тишиной. Ольга Петровна хмуро разбирала посылку с новыми бокалами, а постоянный посетитель Кирилл Владимирович, похоже, решил сегодня не издеваться над официантками. Алиса нарочно заняла себя уборкой — драила столешницы так, будто хотела стереть с них следы вчерашнего унижения. Но в одиннадцать дверь звякнула, и её сердце упало.

Он вошёл один. Без своей свиты, без шума. В чёрной водолазке и джинсах, которые сидели так идеально, что явно были сшиты на заказ. Максим сел за тот же столик у окна и уставился в меню, словно его больше ничего в жизни не интересовало.

— Кофе? — спросила Алиса, подойдя. Голос звучал хрипло — она весь вечер плакала в подушку.

— Эспрессо. И… — он запнулся, впервые глядя ей прямо в глаза. — Торт «Красный бархат».

— У нас нет тортов до обеда.

— Тогда просто эспрессо.

Он протянул купюру в пять тысяч, даже не взглянув на счёт. Алиса сглотнула. Этих денег хватило бы на неделю её обедов.

— Сдачи не надо, — бросил он, когда она попыталась отсчитать сдачу, подойдя к стойке бармена.

— У нас не принимают чаевые больше 10%, — вернулась, положила деньги на край стола. — Правила.

Максим приподнял бровь, как будто не ожидал такого ответа.

— Правила? — он усмехнулся. — Ты вообще знаешь, кто я?

— Тот, кто не умеет читать, — она кивнула на табличку «Чаевые — благодарность, а не обязанность».

Он рассмеялся. Неожиданно тепло и без насмешки.

— Держи, — он сунул деньги ей в карман фартука. — Купи себе зонт. А то опять промокнешь, как вчера.

Алиса вытащила купюру, держа двумя пальцами, словно ей было противно. Хотя именно это чувство она и ощущала всем своим существом.

— Мне не нужна ваша жалость.

Она швырнула деньги на стол, задев чашку. Горячий эспрессо брызнул на руку Максима. Он даже не дрогнул.

— Это не жалость, — медленно сказал он, вытирая руку салфеткой. — Это инвестиция.

— Во что?

— В твою улыбку. Она стоит дороже.

Алиса отвернулась, чувствуя, как горит лицо. Не от комплимента, а от злости. Он уже, видимо, решил начать играть в своё пари. Как кот с мышью. Захотелось так выиграть спор? На что они там спорили? Ах, да, на яхту и Феррари. Что он вообще забыл в их кафешке, где у владельца не хватало денег даже на уборщиц. Мы со сменщицей убирались по очереди, получая значительно меньше за это, чем полагалось.

После смены Ольга Петровна вызвала её в кабинет.

— Знаешь, кто это был? — строго сказала она. — Максим Ковалёв. Его отец — тот самый Ковалёв, что полгорода построил. Ты хоть понимаешь, как нам повезло, что он заходит к нам?! А ты грубишь ему в ответ! Чтобы я больше такого не слышала. Дали чаевые – бери! Я так уж и быть от него не буду у тебя требовать сдавать их в кассу.

— Он поспорил на меня, — вырвалось у Алисы. — Как на вещь.

Ольга Петровна закатила глаза:

— Дорогая, на таких “вещах”, как ты выразилась, свет клином не сошёлся. Держись за шанс – вдруг он вытащит тебя из дерьма. Терпение у него не безграничное, так что радуйся, что поспорил, пользуйся этим на полную.

Алиса вышла из кабинета начальницы в смятении. Ольга Петровна умела всё вывернуть с выгодой, а вот она Алиса не могла даже себе представить такое. Она отработала день как обычно. С двенадцати до трех как обычно был основной поток посетителей, приходили на ланч с двух организаций рядом. Вечерами здесь было тихо, этот район был лишен каких-либо приятных мест для вечерних гуляний и интересного времяпрепровождения.

Кафе было недалеко от ее дома, каких-то несколько остановок, которые Алиса обычно проходила пешком, экономя при этом несколько тысяч в месяц на проездах.

Деньги им с мамой были очень нужны, поэтому и работала тут официанткой, и на полставки уборщицей. Зарплату можно было забирать ежедневно, мало, но хватало на самое необходимое. По праздникам Ольга Петровна выбивала у начальства премии, тоже не большие, но Алиса радовалась и этому.

В университете перешла на заочное, чтобы ухаживать за мамой, работать, сводить концы с концами. Алиса ни о чем не жалела. Просто жила. День изо дня, выполняя ежедневные ритуалы: аптека, мама, кафе, дом.

Вечером, пока мама спала, Алиса открыла книгу Рильке. На странице с стихотворением “Пантера” чья-то рука вывела карандашом: Клетка — это то, что ты называешь свободой. Она гадала, кто мог оставить такую цитату. Неужели тот самый М.К.?

П.С.: А вот и само стихотворение

Райнер Мария Рильке

Перевод Т. Сильман

Пантера

От мерного мельканья черных прутьев

всё растерял её усталый взгляд.

Ей мнится, будто прутья стали сутью

и будто пусто позади оград.

Глухая мягкость поступи упругой,

кружение без отдыха и сна —

как танец сил по крохотному кругу,

где в центре воля спит, оглушена.

Лишь изредка случайный образ глянет

в зрачок, приотворившийся едва,

и в немоту тугого тела канет,

и сгинет в сердце навсегда.

А в это время Максим стоял под дверью отцовского кабинета.

Кабинет Дмитрия Ковалёва напоминал музей — мраморные полы, дубовые панели с портретами предков, тяжелые шторы, глушащие звуки города. За спиной отца, в золочёной раме, висел портрет деда — Василия Ковалёва, того самого, кто начинал с тачки цемента на стройке. Его глаза, нарисованные так, будто они следили за каждым движением, жгли Максиму спину.

— Ты опять позоришь семью? — Дмитрий не поднял глаз от бумаг, перекладывая их на столе. — Спаиваешь друзей, гоняешь на этих своих тачках… А теперь пари на какую-то вшивую официантку?!

Максим почувствовал, как сжимается горло – тот же ком, что и в семь лет, когда отец застал его за рисованием акварелью вместо уроков математики. “Клоунов растим?” — тогда он разорвал альбом.

— Она не “какая-то”, — выдавил Максим, впиваясь взглядом в серебряный пресс-папье с гравировкой. — И это моя жизнь, я сам решаю, что мне делать.

— Твоя жизнь? — Отец щёлкнул перьевой ручкой, оставляя на договоре росчерк. — Твоя жизнь – это мой счёт в банке. Мои связи. Моя репутация. — Он откинулся в кресле. — Знаешь, что сказал Бородин, когда я предложил ему партнёрство? Что следить за семьей лучше надо, в бизнесе таким как ты не место.