АГАТА ПОСКЕТ. Ой, я так рада!
ШАРЛОТТА. Да, и он рад, и я. Он сделал предложение на Охотничьем балу, во вторник.
АГАТА ПОСКЕТ. Так! А в какой форме? Что он сказал?
ШАРЛОТТА. Он сказал: «Ей-богу, я от тебя вообще без ума».
АГАТА ПОСКЕТ. Ну, а ты?
ШАРЛОТТА. А я ему: «Ей-богу, такого фонтана красноречия я с рождения не слышала». Так или иначе мы обо всем договорились, и даты прикинули. Представляешь, он запретил мне флиртовать с кем-либо до тех пор, пока мы не поженимся. Ужасно, правда? А как твои дела, Эгги?
АГАТА ПОСКЕТ. Ах, ужасно, просто ужасно!
ШАРЛОТТА. Ну что ты, милая, держись, не раскисай! Что с тобой случилось?
АГАТА ПОСКЕТ. Что ж, Шарли, ты, конечно знаешь, что я овдовела, причем в самом нежном возрасте.
ШАРЛОТТА. Ну, милая моя, все-таки тебе уже стукнуло тридцать пять.
АГАТА ПОСКЕТ. Именно это я и имею в виду. В тридцать пять овдоветь всего тяжелее. Ты уже не девушка, но еще и не матрона. Впрочем, очень скоро я встретила мистера Поскета. Да благословит его Господь!
ШАРЛОТТА. Но, я так понимаю, ты не слишком долго пребывала в глубоком трауре.
АГАТА ПОСКЕТ. Да, правду говоря, я управилась буквально за пару месяцев. Но проблема-то и не в этом.
ШАРЛОТТА. Неужели в лишних десяти фунтах, которые ты набрала?
АГАТА ПОСКЕТ. И это ерунда. Дело в том, что я недооценила силу страсти моего будущего мужа, и… Скинула пять лет с плеч долой. Так или иначе, в день моей свадьбы мне был всего тридцать один год.
ШАРЛОТТА. Что ж, милая. Так поступали и до тебя, много-много раз.
АГАТА ПОСКЕТ. Но Шарли, ты разве не видишь, как все ужасно в моем случае? Официально мне сейчас тридцать один, а не тридцать шесть, и, получается, я при всем желании не могла выйти замуж двадцать лет назад, а ведь именно так все и было на самом деле. Опуская детали, приходится врать на каждом шагу.
ШАРЛОТТА. Ну а что такого, значит, теперь ты вышла замуж пятнадцать лет назад.
АГАТА ПОСК ЕТ. Вот именно.
ШАРЛОТТА. Но почему ты тогда так волнуешься?
АГАТА ПОСКЕТ. Милая, неужели ты не понимаешь? Если мне сейчас тридцать один, я никак не могла родить сына девятнадцать лет назад. А если допустить, что все-таки могла бы, то, получается, я родила его не от мужа, так как вышла замуж только четыре года спустя.
ШАРЛОТТА. Ах, вот что. Значит, нашему юному красавцу сейчас всего четырнадцать.
АГАТА ПОСКЕТ. Вот, теперь ты понимаешь. А его борода и усы с каждым днем все гуще и заметней!
ШАРЛОТТА. А что думает сам мальчик?
АГАТА ПОСКЕТ. Он, конечно, верит мне, его матери. Видишь ли, как благоразумная женщина, я всегда держала его в неведении относительно его возраста – мало ли что. Но это ужасно тяжело для бедного ребенка, потому что его характер, ум и инстинкты и никак не тянут на четырнадцать лет. То же самое касается еды, книг и развлечений. Вот так, в довершение всех страданий, мне еще приходится еще и врать собственному ребенку и мучать его!
ШАРЛОТТА. Ну, эту ситуацию еще можно поправить.
АГАТА ПОСКЕТ. Подумай только, если он доживет до ста лет, на памятнике будет написано, что он прожил девяносто пять!
ШАРЛОТТА. Это точно.
АГАТА ПОСКЕТ. Есть и еще один аспект. Он пользуется огромным успехом у друзей мужа, но еще большим у всех окружающих женщин. Даже учительница музыки, даже дочери служанок обнимают и целуют его с утра до вечера, мальчик ведь так обаятелен. Я никак не могу этому помешать, но мне ужасно стыдно перед этими невинными женщинами – перед ними ведь никакой не мальчик, а девятнадцатилетний детина!
