На другом конце поляны, на грубо сколоченном деревянном столе, доктор Сара терпеливо показывала группе, как оказать первую помощь в экстремальных условиях. Её руки, тонкие, но сильные, двигались с привычной грацией врача, привыкшего действовать быстро и точно, что является критически важным в ситуации когда секунды решают судьбу человека.
Перед ней лежали бинты, шины, антисептики и простейшие инструменты. Сара накладывала повязку на воображаемую рану на предплечье Майка, объясняя, как остановить кровотечение подручными средствами, как использовать обычную куртку в качестве жгута, как избежать переохлаждения и обезвоживания.
– Надеюсь, вам не придётся применить эти знания, – сказала она, глядя на лица вокруг. – Но, поверьте, лучше знать и не использовать, чем не знать и потерять друга или погибнуть самому.
Она не повышала тон – и от этого её слова звучали ещё весомее.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь листву, ложился на её плечи золотыми пятнами. В её движениях не было показного героизма – только профессионализм и внутренняя стойкость. Та, что держит руку на пульсе, когда остальные теряют голову.
Питер и Анна сидели на поваленном бревне на опушке, вслушиваясь в тихий голос Сары. Анна что-то записывала в блокнот – обрывки мыслей, страхи, впечатления. Питер молчал, его взгляд был устремлён вдаль, за деревья, туда, где начнётся их путь в неведомое.
Всё происходящее переставало быть подготовкой. Оно стало прощанием с привычной жизнью. Тела учились справляться с трудностями, разум адаптировался к неизбежности грядущих испытаний, страх укладывался в более глубокие, управляемые слои. Это было как затишье перед бурей: вокруг тишина и покой, но внутри уже гремят барабаны и гудят трубы скорой атаки на неизвестность.
И каждый шаг, каждая тренировка, каждый разговор – были не просто частью плана. Они были присягой. Себе. Друг другу. Будущему.
***
Анна практически поселилась в местной библиотеке. В старом кирпичном здании с облупленной лепниной и вычурными чугунными решётками на окнах царила полумгла – солнечный свет с трудом пробивался через мутные стёкла, оставляя на полу и деревянных полках шафрановые росчерки. Здесь пахло пылью, кожей, чернилами и временем.
Анна сидела за массивным дубовым столом, погружённая в шуршание страниц. Вокруг неё громоздились древние фолианты в кожаных переплётах, справочники, сборники мифов и малоизвестных преданий. Стопки книг то и дело грозили рухнуть, но со стороны эта хаотичная конструкция казалась построенной вместе с библиотекой.
Свет от лампы мягко подчеркивал бледность её щёк и оставлял медные отблески в, рассыпавшихся по плечам, рыжих волосах. В руке – верная ручка, которой она выводила заметки на листах пухлого помятого блокнота с аскетичной одержимостью средневекового летописца. Каждое слово, каждый найденный символ приближали её к истине, которую она ощущала кожей: это уже происходило. Где-то. Когда-то.
– Я убеждена, что в прошлом уже случались подобные вещи, – сказала она однажды вечером, когда Джек и Лиза пришли в библиотеку. В её голосе звучала негромкая, но непоколебимая уверенность. – Смотрите, – она развернула перед ними книгу с пожелтевшими страницами, испещрёнными убористым почерком. – Здесь говорится о "порогах между мирами", которые "открывались, когда звёзды опускались к дрожащей от снов земле". Легенды о странных явлениях, исчезновениях, вратах в туман. Всё повторяется.
