Читать онлайн Алексей Спиренков - Тимофеич

Тимофеич

Глава 1. СпиренковА.

Знакомство моё с Андрющенко Владимиром Тимофеевичем, моим будущим педагогом Краснодарского Художественного Училища, было таково.

Как-то после моего неудачного поступления в КХУ я оказался на курсах и на первом просмотре, стоя на лестнице и помогая своему другу развешивать работы, увидел вошедшего в наш класс человека. Интересное было время, мы тогда наклеивали работы на дешёвые списанные обои, купленные на колхозном рынке (и называли мы их шпалерами).

Так вот, человек вошедший в наш класс был мужчина лет около 50, худощавый с уже заметной залысиной, но с зачесанными на нее волосами, довольно большая седая борода скрывала худую шею и на краях усов была желтизна от беломора. На мужчине была коричневая, пропахшая папиросами, куртка из кожзама. Он походил взад и вперёд по мастерской, находящейся на первом этаже первого корпуса и вынув беломорину ткнул ее в мою композицию и громко сказал:

Где Спиренкова?

На что я ответил, с вызовом:

Не Спиренкова, а Спиренков А.

Мужчина подошёл поближе и стал рассматривать то ли работы , то ли фамилию и с хитрой улыбкой спросил ещё раз:

Так где Спиренкова?

Я вне себя от возмущения, поскольку хоть у меня были и длинные волосы, но никто не имел права, да и не рискнул бы так шутить.

Что вам нужно? спросил я.

Мужчина улыбаясь ответил:

Работы мне нравятся, хорошая композиция, башка у тебя варит, рисунок так себе, а живопись пойдет – и вышел. Я стал спрашивать у друзей кто этот тип? Мне ответили – ты что не знаешь, это же Тимофеич, он набирает в этом году. Я вышел на улицу и увидал что этот Тимофеевич сидит в беседке нога на ногу и прикуривая смятую папиросу беломорканала говорит с выпускниками, я подошёл поближе. Андрющенко убеждал девушку.

Ну вот смотри Галя выпустишься и главное замуж хорошо выскочить, зачем тебе эти краски и все такое, это сколько денег. Вот я рамы сам пилю, а краски ты видела сколько ща охра стоит, чё а, вот то-то и я говорю давай замуж за этого, как его там, олигарха, дело говорю. Что смеёшься!

А ты Андрей, ну чё ты, все блым да блым глазами. Ты послушай, давай профессию меняй, там шофер такси, например, деньгу будешь зашибать, ну чё ты угу, я дело тебе говорю, я вот пришел в мастерскую и цветочки повторы писал. Эх нужно скорее в Кутаис, щас вступительные пройдут и туда надо у шефа спросить, когда отпустит!

Ребята я вам так скажу, если не Кутаис давно уже на вольные хлеба ушел бы. Интересно, как там Виктор, грибы наверное насобирал и засолил, надо пару банок взять, как его шакалы не съели? Интересно, вот белку (собаку) его не едят, у нее 2 ряда зубов как у акулы (впоследствии все же съели).

Вот вы в искусстве, как я в телефоне, ну там набрать чета могу и позвонить, а чтобы там разбираться, то не.

Я посмотрел на этого интересного человека и присел на лавочке рядом, он прикурил вторую беломорину, продолжил глядя на меня – чё в том году не поступил?

Русский завалил- ответил я.

Понятно, но русский главное сдай так-то, работы нормальные и на практику поедем, печку топить умеешь? И там на гору за водой ходить? Ну это вообще нечего научим.

А чё ты такой заросший – спрашивает Тимофеич.

Я говорю: Цоя слушаю и русский рок.

Андрющенко: Цоя? У меня друг был напьется и смотрит на луну и говорит видишь? Я у него спрашиваю – что? Профиль Цоя говорит!) Засмеялся Тимофеич и откашлявшись, прищурясь посмотрел на меня, он походил на исхудалого деда мороза после хороших отмечаний нового года.

Ладно ребята пойду я в мастерскую, вчера милиция опять меня остановила и проверяла папиросы, чё они думают у меня там? – спросил, хитро улыбаясь Тимофеич, мы засмеялись от души.

Тимофеич продолжил – услышал я что решили закрывать завод Беломорканал и не будут их выпускать больше, а как-же так я в день одну пачку выкуриваю, если бы вы – обратился он к выпускникам – не мешали мне, вот я решил, что на все свои отложенные деньги куплю беломора.

Ведь я, ещё когда храмы расписывал стал его курить, стоишь под куполом, руки занятые, прикурил, а сам пишешь, вынимать не надо, а если потухла вновь прикурил, не то что сигареты- зажёг и вся сгорела, не я против.

Взял Владимир Тимофеевич свой пакет и медленно пошел по переулку, выходящему из тупика заезда, где по правую и по левую сторону стояли старые калитки, в одной из них каждую субботу топилась баня и играл надрывный голос Высоцкого. Зашагал Тимофеич выпуская в небо сизый папиросной дым!

Тимофеич

Глава 2. Предчувствие.

Я поступил в КХУ им. Ф. А. Коваленко. Наше училище основал богатей города ещё при Репине, как-то Илья Ефимович, на тот момент работающий над картиной "Казаки пишут письмо турецкому султану" приехал на Кубань и говорит, чета у вас нет для художников заведения учебного Федор Акимович? Последний все понял и открыл прекрасное учебное заведение, долгое время оно занимало богатейший особняк в центре города, но позже его перенесли и втиснули территориально между жилыми дворами. Во время второй мировой войны бомба попала в ель, растущую около училища, ель спасла его, расплатившись за то верхушкой. И вот возле этой ели, в беседке, мы, будущие студенты, ждали своей участи и списков поступивших. Вот наступил долгожданный день и час, медленно пришла секретарь директора Эдуарда Павловича Данильяна и на заржавевших кнопках, на большом фанерном планшете разместила нашу участь. До этого за год, моя участь, подобно истинному джентльмену, пропустив всех вперёд, осталась у дверей. Помню тот день, мы стояли также в ожидании с Маэстро, такое прозвище было у моего друга и одноклассника по художественной школе Саши Петракова, метко данное Андреем Валерьевичем за мастерство. Здесь была Юля и наш прекрасный учитель Андрей Валерьевич, мы как раз говорили про Тимофеича, помню Саша сказал: Андрющенко работает как паховая лошадь! И мы все засмеялись, представив это и в этот момент, мне сказали – ты не поступил – на душе упал камень, но все друзья радовались своему поступлению, и я радовался с ними, и за них, и целый день прогуливаясь с ними, я был рад за них, но придя домой мама спросила, – ну что поступил, такой весёлый? Я вспомнил и почувствовал комок в горле, я остался на пироне с платочком, а все уплыли, особенно один очень близкий тогда мне человек. Вот и теперь я стоял и ждал, но никто в этот раз меня не веселил, я ждал пока толпа будущих студентов и неудачников, обступившая списки, рассосётся, я сидел нервно, смотря в сторону и боялся приблизиться. Подошёл Тимофеич в клетчатой рубашке; ну чё, как тебя там? Я ответил- Леша. Ага у меня есть ученик Леха, "таво" – покрутил Тимофеич пальцем у виска – мама ему кружку не доверяет и сделала ему её из жестяной банки, цвет видит, но дурачок, а ты вроде тоже цвет видишь! Засмеялся Тимофеич и закашлял, прикрывая кулаком рот и улыбаясь. Дождавшись, когда все разошлись, я подошёл увидя себя в списке и внутренне обрадовался, но внешне не показал виду. Брежнев и ещё многие товарищи не поступили. Вы спросите кто такой Брежнев, но это она, девушка збрившая себе брови и каждый раз рисовавшая их толстым карандашом, но не всегда на их природном месте.

С этого момента моя жизнь круто изменилась и перешла из состояния до, в после. Вот тут и начинается наша основная история. Мы стали учится, Андрющенко вел у нас и рисунок, живопись и композицию. Хотя рисунок, должен был вести Катриди, но предыдущий курс довел его и он плохо себя чувствовал, мы рисовали широко как говорил Тимофеич большой тенью и большим светом! Как-то подходит ко мне Вазген, студент с ярким восточным акцентом и видом, спрашивает: Леха скажи секрет, как вы так рисуете? Говорят, что ви используетэ большой свэт и большой тэнь! Нет – отвечаю я Вазгену- на самом деле все сложнее. Подозвал его, показав жестом что хочу сказать ему на ухо – на самом деле большой тэнь, большой свэт. Вазген ушел задумчивый и обескураженный. Так мы прекрасно жили и получали свои прекрасные 4- и 3+, а я вам скажу что студент получивший 4-, или даже 3+, на просмотре воспринимался всеми студентами почти что «бог» и мы не могли понять, как он так сделал и что и как он смешал, или как так заштриховал, что такую высокую оценку получил. Я на своей памяти помню всего несколько пятёрок у "Богов" или "полубогов". Получив как-то за рисунок 3 с тремя минусами мне Катриди сказал- ну видишь уже намного лучше, вырос! Я был впереди планеты всей, расскажу вам как это получилось. К нам приехал заезжий профессор из института им. В.И. Сурикова и нам было приказано разложить свои рисунки, как назло у меня тогда совсем не шел гипс. Мы все вышли, комиссия долго ходила в нашем выставочном зале на втором этаже. Ну думаем, что дальше и вот вышли, я спрашиваю у Тимофеича – ну что?

Ты лучший Ага, ща, ща потерпи- ответил Тимофеич.

Ну я просто не пойму, как так, ведь рисунки так себе, даже можно сказать кошмар. Тут все и разъяснилось, подзывает нас Андрющенко и говорит – ну что тебя Антоха и тебя Леха можно поздравить!

Все студенты во внимании ждут что скажет. Ну Антон профессор сказал, что у тебя глаз алмаз ты первый сейчас! А про тебя Леха сказал, что такого человека ничему нельзя научить! Вот так, может сам уйдешь, или тебе помочь! Я прямо как с дуба рухнул, как так, что такое, ну да плохие, но почему сразу уходить. Я сказал – не уйду я! Тогда Тимофеич сказал – ну-ну, жди, жди, дождешься! С этого момента я стал бороться за жизнь в училище. Есть жизнь до и после училища и есть кладбище студентов, как у нас говорили, кто не выдерживал двоек и вечных пересдач, отправлялся в педучилище ПТУ №3, или «педулище», как мы его нежно называли. Вот как-то приходит мой педагог из художественной школы и приносит плакат своей выставки, Тимофеич говорит – постой, постой Андрей, как там у тебя выставка называется? Предчувствие – ответил Андрей Валерьевич.

Лёха, Лёха слышишь, предчувствие, чуешь скоро, скоро полетишь, ну как эти, как их там, птички, шо по зиме мигрируют.

Кто-то подсказывает – грачи!

Точно! чуешь предчувствие грачей, скоро из училища полетишь!!! – засмеялся Тимофеич и многие из группы.

Тимофеич. Глава 3. Двойка двигатель прогресса

Предчувствие оправдалось, я получил «банан» по рисунку и должен был пересдать, Катриди говорил: Теперь будешь работать за себя и за того парня. Я не знал кто этот, тот парень, но подозревал, что это про меня, но я был не один. Со мной была Таня, которая, как говорил Виктор Филиппович Катриди "Ходит по золотому песку", тоже получила «банан».

Вообще, двойка, это была оценка неприятная, но обязательная, особенно для людей, любящих поспорить. А я это очень любил. Получив «банан» по рисунку, я поехал на дачу провести пленэр, со мной поехали Саньки, девочка и мальчик, очень талантливые и ставшие позже прекрасными художниками. Немного расскажу про дачу, что такое в моем варианте дача, это фанерный домик находящийся, не доезжая горячего ключа рядом с горами и с воинским полигоном. Помнится, как с полигона частенько звучали выстрелы и взрывы, в соседнюю лесополосу иногда попадавшие, а электричка, чья станция была в двух шагах от дачи, и днём и ночью гремела вагонами над головой, но правда через несколько дней психика начинает привыкать и уже не просыпаешься в холодном поту среди ночи.

А вот просыпаешься не в домике, поскольку за день в доме так накалялся воздух, что было невозможно спать в закрытом пространстве, но зато ночью горный воздух остывал и в домике становилось так холодно, что зуб на зуб не попадал. Поэтому мы с ребятами закутавшись каждый в походный спальник рассчитанный на -20, засыпали глядя в ночное звёздное небо лёжа на крыше и общаясь о вышних темах, утром же просыпались мы от яркого солнца слепящего глаза и от электрички с людьми, вышедшими на станции и пялящими на нас, как на очень странных и толстых гусениц. Мы проснувшись делали вид, что это просто бревна и ждали пока все дачники не пройдут. Частенько на даче отдыхали либо беглые солдаты из полигона "молькино", либо отсидевшие зэки. Для этих личностей на двери была начертана восковым карандашом надпись "кАзлы не влезайте ничего там нет!!" Пленэр удался, частенько я ходил за продуктами по рельсам километров 10 до следующей станции, в ушах наушники и только резкий гул свистка локомотива заставлял меня отлететь в сторону, дабы не быть разрезанным на двое, а дальше вновь по цирковому продолжить идти по рельсам с расставленными руками. Меня, когда я писал, уже узнавали машинисты и сигналили мне, я им махал в ответ. Всё бы хорошо, но приехал я чуть позже чем все стали ходить на пленэр, и я попал на очень злого Тимофеича. Его я попросил: посмотрите пожалуйста работы!!! Но Андрющенко сказал: ага, скоро, скоро посмотрим с шефом, он тебя похвалит, ага, точно. И ехидно заулыбался, я подумал – ну ладно ведь если буду работать много, плохую оценку не должны поставить! На Кубанонабережной было много кафешек работающих и днём и ночью, этюды и зарисовки были обеспечены, мой друг и очень талантливый живописец Рузанна предложила вместе писать этюды, к концу пленэра у меня было достаточно для просмотра, перед просмотром я разложил работы во внутреннем дворике рядом с башней и педагог Шипельская проходя мимо с комиссией сказала Тимофеичу указывая на мои работы, да у вас растет юный Руссо и Утрилло! Тимофеич ответил: Ага, ща ему будет Руссо! Я предчувствовал какую-то неприятность, но пленэр развесил и получилось полторы стенки. Выйдя я ждал вместе с ребятами, Настя сказала: ну что, тебе что-то хорошее должны поставить ну 3 точно! Мы ожидали в переходе между зданиями, была солнечная погода и все ждали, выходит комиссия, я подхожу к Тимофеичу и спрашиваю: Ну как?