Они начали двигаться, идя по воображаемой дороге. Элара чувствовала себя потерянной в этом хаосе, который был гораздо более пугающим, чем любой кошмар, который она себе представляла. Она не могла использовать свою магию, потому что здесь не было стабильной реальности, чтобы её плести.
«Как ты здесь ориентируешься?», – спросила она.
«Я чувствую тени», – Каэль закрыл глаза. – «Я чувствую, куда они движутся. Куда тянет самая сильная боль. Я ищу нить, сотканную из нашего забвения. Она должна быть здесь».
Они двигались в тишине, нарушаемой только шёпотом нитей. Внезапно Элара почувствовала, как её тело пронзил ледяной холод, который был не физическим, а эмоциональным. Она оглянулась и увидела огромную, тёмную фигуру. Она была сплетена из тысяч разорванных нитей, и её глаза светились красным. Это был Кошмар Забвения, самый большой, который она видела. Он был похож на огромный, безликий сгусток ярости.
«Они чувствуют нас», – прошептал Каэль, вытаскивая свой посох. – «Они хотят поглотить нас. Ты готова сразиться со своей тенью, Элара?»
Она посмотрела на кошмар. Она могла сбежать. Она могла спрятаться. Но она знала, что должна столкнуться с ним лицом к лицу. Она уже приняла свою тень. Теперь ей нужно было научиться с ней сражаться.
«Да», – ответила она, и в её голосе не было ни страха, ни сомнений. – «Я готова».
Глава 4: Лабиринт Забвения
Мир вокруг Элары и Каэля был не просто пространством, а живым, хаотичным штормом. Нити всех цветов и текстур – от шероховатых и колючих до гладких и шелковистых – переплетались в бесконечный, движущийся лабиринт. Здесь не было воздуха, чтобы дышать, но Элара чувствовала, как её лёгкие наполняются чистым, холодным ощущением, похожим на свежесть после грозы. Здесь не было звука, но она слышала постоянный, низкий гул, похожий на коллективное бормотание миллиардов забытых душ, которые не могли найти себе покоя.
Кошмар Забвения, появившийся перед ними, был не просто существом, а воплощением чистого, неконтролируемого ужаса. Он был соткан из разорванных нитей, которые когда-то были мечтами, а теперь превратились в острые, колючие шипы. Его огромный, безликий силуэт клубился, как дым, а два красных, светящихся глаза излучали не злобу, а голод – голод по вниманию, по теплу, по принятию. Он хотел поглотить их, чтобы заполнить свою пустоту.
«Что мы делаем?», – спросила Элара, сжимая в руке свой кристалл. Она чувствовала, как его свет слабеет, словно его поглощала эта тьма, и её сердце замерло.
«Мы не сражаемся с ним», – ответил Каэль, его голос был спокойным, несмотря на гигантскую угрозу перед ними. Он поднял свой посох, и вокруг него закружились тени, создавая плотный, непроницаемый щит, который пульсировал в такт его дыханию. – «Ты можешь его успокоить. Ты чувствуешь его нити? Почувствуй его страх».
Элара закрыла глаза, пытаясь отбросить свой собственный страх. Она сосредоточилась на Кошмаре, на его ауре. Она чувствовала нити, из которых он был соткан. Они были разорванными, изъеденными, и в них была невероятная, всепоглощающая боль, которая отдавала в её собственном теле, словно отголосок чужого крика. Боль от того, что его забыли. Боль от того, что его выбросили, как ненужную вещь.
«Он… он боится», – прошептала она, открывая глаза, и слова сами вырвались из неё. – «Он боится исчезнуть. Он не злой, он просто… в отчаянии».
«Именно. Он хочет быть замеченным. Он хочет, чтобы его нити снова вплели в ткань», – Каэль сделал шаг вперёд, не обращая внимания на Кошмар. – «Покажи ему, что ты его видишь. Сотки для него нить принятия».
