– И ещё разочарую тебя и всех остальных. Ты не будешь мной гордиться, – а вот это уже мамины слова. Мне даже показалось, что запахло её духами.
Тётушка Нэталин в миг стала серьёзной, оторвалась от сковородки и села напротив дочки.
– Кристин, – начала она, проникновенно посмотрев малышке в глаза, – ты никогда меня не разочаруешь, и ты никому ничего не должна. Я хочу, чтобы ты наслаждалась каждым днём своей жизни. И если скрипка тебе не по душе, можешь ей не заниматься.
В груди защемило. Кристин – счастливица. Её взяла к себе такая замечательная мама. Я знала, что никогда не услышу таких слов от своих родителей. Как же так получилось, что сестры такие разные? Моя мама никогда не говорила, что гордится. Ей нужны были только первые места и результаты.
Когда-то я занималась рисованием и заняла второе место на конкурсе. Мама поджала губы, когда объявили результаты, и мы молча ехали до дома всю дорогу. После этого я рисовала только потому, что нужно, а не потому что хочу. И никогда больше не брала в руки кисть ради удовольствия. Каждый мазок напоминал мне мамины поджатые губы. То же самое произошло со спортом, пением, математикой… В итоге родители поставили на мне штамп – «талантов нет». Я искренне брала в руки карандаш только здесь, под крылом тёти и при поддержке друзей, они восхищались моими рисунками и просили нарисовать что-то забавное.
– Ну, честно говоря, – задумчиво откусывая блин прямо руками, призналась Кристин, – скрипка мне нравится. И я хочу стать знаменитой скрипачкой.
Банан вдохновенно чавкал под столом. Кристин не нашла ответа и резюмировала сама.
– Тогда нужно практиковаться, – девочка с выдохом встала из-за стола.
– Не переживай. Я дождусь тебя, и мы пойдём гулять с «бандой» – я так называла своих друзей. Они были без ума от маленькой взбалмошной Кристин. Она, как маленькая обезьянка, обычно сидела на шее у Бо, пока мы слонялись по округе. Кристин сразу повеселела, видимо, это то, что её тревожило на самом деле.
Закончив с завтраком, мы расправились с грязной посудой и пошли в сад. Тётушка была фонтаном любви. С каждым цветочком она разговаривала и делала каждому комплименты, из-за чего они расцветали в полной красе и, казалось, источали аромат намного больше, чем могли физически.
Человек, фонтан, может излучать как любовь, так и ненависть. И это было открытием, которое привело меня в ужас и заставило задуматься, есть ли во мне такой демон.
Мы ковырялись в саду в последний месяц лета: я выдергивала сорняки, а тётя подрезала розы, когда прибежала Кристин в слезах. Это была истерика; она еле дышала сквозь слёзы, понадобилось какое-то время, чтобы понять и распознать те страшные слова.
– Ты… ты меня удочерила, – кричала Крис, дрожа всем телом.
Тётушка сразу посерела.
– Ты не моя мама! – билась в истерике малышка у меня на руках.
Следом вбежал Джон. Ребята, должно быть, как раз шли за мной.
– К ней подошли, она побежала… – запыхавшись, начал друг.
Я заметила ссадины на коленках у девочки. Кровь текла по ногам; видимо, она упала, пока неслась домой, но сейчас её это не беспокоило. Ведь у ребёнка рухнул мир – она приёмная.
– Кто? – Нэталин почернела как грозовая туча; воздух наполнился электричеством. В звучании голоса я услышала маму. Нет, не такие уж они и разные, эти две сестры.
– Миллеры, – как солдат рапортовал Джон.
Не убирая ножниц, Нэталин, словно сильнейшая в мире буря, двинулась к соседям. Больше у неё не было ничего общего с моей толстушкой-хохотушкой. Это была сама жестокость, гнев и разрушение в пухлом теле. Я знала, как это происходит с мамой, я видела такое тысячу раз.
