Оглядев больше похожее на татарское одеяние наглеца, куцебородый фыркнул:
- У этого худородного, похоже, нет никакого почтения к знатности рода, - залебезил он перед важным боярином и вновь прикрикнул на парня. – Говорят тебе, посторонись, а лучше нашим лошадям воды подай.
- Как я посмотрю, вы и у колодца местнические порядки устанавливать вздумали? – хмыкнул Алёшка. – Так мой Халиф родовитее ваших лошадёнок будет, – он насмешливо улыбнулся, и конь, вынув морду из ведра, подстать хозяину оскалился, роняя с мягких губ прозрачные капли воды.
- Из опричных видать, - проговорил коренастый человек по правую руку от боярина.
– Скорее всего, Прокоп, – презрительно поморщившись, согласился тот. – Ведёт себя уж шибко нахально.
- Только головы собачьей что-то к седлу не навесил, – поддакнул куцебородый.
- Наверное с голодухи обглодал, - хихикнул Прокоп, щуря хитрые серые глаза.
- Я собак не обижаю, - проговорил Алёшка. – Собаки, они верные, не то что родовитые бояре. Вот черепа бы некоторых из них я бы к седлу привесил, - хмыкнул он, вызывающе взглянув на незнакомцев.
- Ты погляди на него! Ещё стращать смеет! – охнул куцебородый. – Да мы с тебя и с твоего жеребца быстро спесь сымем! - он потянулся к заправленной в сапог плети.
- А вот это вряд ли, - заявил Алёшка, и, взглянув на наглеца, всадники замерли. Когда тот успел выхватить диковинный пистолет, никто не понял, но око чёрного дула охладило пыл боярских приближённых. – Вот так-то лучше, - ухмыльнулся Зарубин и, продолжая держать незнакомцев на прицеле, медленно попятился вдоль крупа коня. – Водицы сами себе наберёте, - он толкнул ведро, и оно с шумом полетело в тёмную глубину. Взгляды всадников невольно устремились к колодцу, и в это мгновение Алёшка взлетел на коня. Перекинув ногу через луку седла, он уселся задом наперёд и, продолжая держать на мушке опешивших людей, скомандовал. – Трогай.
Махнув хвостом, Халиф неспешно пошагал прочь. Всадник, непостижимым образом устроившись на крупе жеребца, насмешливо скалился, а благородная компания, растеряно таращась на оружие наглеца, не смела двинуться с места.
Немного отъехав, Алёшка резко развернулся, и жеребец будто только того и ждал, рванулся в галоп. Парень на скаку вернул пистолет на место и, широко раскинув руки, залихватски присвистнул.
Взирая на удаляющуюся спину, боярин рыкнул:
- Чего застыли?
- Сейчас я его подстрелю! – встрепенулся воин из свиты и вскинул лук.
- Смотри не убей, - предупредил боярин.
Словно почуяв опасность, Алёшка одним стремительным движем скрылся за крупом коня. Стрела просвистела мимо, а парень вновь оказался в седле. Ударив рукой по локтю Зарубин вскинул кулак вверх, показывая однозначно неприличный жест.
- Это что-о-о? – тяжело выдохнул боярин, и куцебородый услужливо поспешил объяснить:
- Так, вертеть он нас всех хотел на… - тут слуга осёкся, запоздало сообразив, что чуть не ляпнул лишнего и боязливо взглянул на хозяина. Тот пошёл красными пятнами:
- Взять стервеца! Батагов ему всыпать за неуважение! – рявкнул боярин.
- Так разве ж его догонишь? – промямлил Прокоп. – Здесь он прав. Наши коняги не чета его аргамаку.
Раздувая ноздри, боярин провожая взглядом всадника, гаркнул.
- Чёртово отродье!
- Ага… - согласился с господином Прокоп, но в его глазах наравне с негодованием читалось невольное восхищение, а губы сами расползлись в восторженной улыбке. – Вот же ухарь! - пробормотал он. – Хорош!
