- Ничего, господь понятливый, - улыбнувшись, ответил Степаныч.
- Да смотрю я… - парень вздохнул. - Только не встретил ещё такой, чтобы как увидел, так словно обухом по голове садануло! И я сразу понял: Она! - глаза Алёшки мечтательно засияли.
Молчавший до сих пор Данила засмеялся.
- Ну ты скажешь! Сколько же ты ждать собрался, пока такую суженую найдёшь? – проговорил он.
- А сколько надо, столько и буду, – проворчал Зарубин и упрямо фыркнул. - А уж если найду, от своего не отступлюсь!
Степаныч и Данила переглянулись. Заметив насмешку в глазах товарищей, Алёшка вновь обижено нахмурился, и дальше ехали молча.
Вскоре на холмистом мысу при слиянии речки Серпейки с Нарой показались мощные крепостные стены. На фоне свежей изумрудной зелени каменная кладка, казалась ослепительно белой, а новая тёсовая кровля башен выделялась яркой охрой. В свете Солнца казалось, будто крыша острога соперничает блеском с золочёными маковками местной церкви. Чуть ниже серпуховского кремля расположился посад с городским торгом и ремесленной слободой, огороженный потемневшим частоколом.
- Почти на месте, - проговорил Степаныч.
- Интересно, надолго нас здесь задержат? – задался вопросом Алёшка.
- Что вдовушке не терпится помочь? – хмыкнул Данила.
- Да не люблю я с этими родовитыми боярами разговоры вести. Пыжатся, словно индюки, да знатным рождением кичатся, – буркнул Алёшка и, оглядев живописные просторы, насторожился. - Странный какой всадник, - он кивнул вдаль.
Прищурившись, Степаныч попытался разглядеть, кем заинтересовался воевода.
- И чего в нём странного? – воин недоумённо повёл плечом.
- Так он прямёхонько к городищу скакал, а как нас приметил, так резко к леску свернул, - ответил Зарубин.
- И что с того? – спросил Данила.
- Вроде, как опасается, чего… - пояснил ертаульный воевода. - С чего бы это? Может, лазутчик татарский? - привстав в седле, Зарубин замер, словно почуявший добычу гончий пёс. – Стоит проверить, - проговорил он и пустил коня вскачь.
Как не торопился Алёшка догнать подозрительного всадника, но тот успел юркнуть в пролесок. Оказавшись под зелёным пологом, воевода спешился. Несколько сломанных веток указывали направление, куда скрылся лазутчик.
- Жди здесь, - сказал Алексей коню, и тот, словно понимая, соглашаясь мотнул мордой.
Разведчик бесшумно пошёл по следу. Впереди раздалось ржание, и Алёшка понял: он на верном пути. Сабля с чуть слышным шелестом покинула ножны. Осторожно отодвинув ветку, парень разглядел стоящую у опушки знакомую пегую лошадку. Разыскивая глазами лазутчика, Зарубин сделал мягкий шаг, как вдруг, нутром ощутив опасность, развернулся. В последний момент он отклонился, но дубина всё же достигла цели. Хрясть! В глазах потемнело, и сабля невольно выскользнула из рук. Собравшись Алёшка тряхнул головой, попытавшись избавиться от застилающей взор пелены.
Натренированное тело отреагировало быстрее разума. Рука успела перехватить вновь приближающуюся дубину, а кулак второй руки впечатался в физиономию противника. Отлетев на добрую сажень, незнакомец рухнул на землю. «Хлипкий какой,» - мелькнула мысль, и, взметнувшись в прыжке, Алёшка придавил врага. Не позволяя ему подняться, воевода прижал грудь противника ладонью, и намереваясь закрепить успех, размахнулся. Лазутчик зажмурился. Неожиданно ощутив под рукой мягкие выпуклости, Алешка замешкался, а его кулак так и застыл в воздухе.
