Зачем я это делаю? Во-первых, мне нужен информатор. Не книги на древне-германском, не слуги, а самая настоящая сорока-сплетница, держащая ухо востро и хвост трубой в моем социальном классе. А если у нее есть свои информаторы – у-у-у, сокровище. Информаторами Амелии выступали ее юные приспешницы, смотрящие в рот старшей и самой авторитетной подруги. Да и если честно, не нравится мне эта идея принудительного озамужнивания. А вот благодарная птичка, приносящая в клюве сведения, точно не помешает.
– Леди Луиза, – внезапно спохватилась девица, будто прочитав мои мысли. – Зачем вы помогаете мне?
– По доброте душевной, – тепло улыбнулась я. – Я ведь и правда могу вам что-нибудь сломать за оскорбление, но бросать своих в липкой паутине брачного мезальянса – себя не уважать.
– Давайте ограничимся тем, что вы наступите мне на ногу? – робко попросила она. – Наверняка вы очень добрая.
– Безгранично, – так и есть, мне бабушка об этом говорила. – А потому сопровожу вас в храме, чтобы оказать моральную поддержку.
Звонок к началу второго акта зазвучал колокольчиком под потолком. Я возвращалась к матушке задумчивая, слегка попинывая чужие подолы. Можно ли за два месяца привыкнуть к новому миру? Вряд ли, но я уже не готова убиться об стену, чтобы вернуться сию секунду. Каюсь, была шальная мысль, что через опасность можно вернуться обратно.
Я ведь как умудрилась-то вляпаться? Глупо. Глупо и грязно, провалившись в канализационный люк. Так представьте мое удивление, когда зажмуренные во избежание попадания нечистот глаза, распахнулись в легкой летней карете, готовой отправиться в церковь!
– Луиза, детка, ты чуть не опоздала. Мы ждали тебя в ресторане весь антракт, а ты, – с упреком выдала маман при молчаливой поддержке отца.
– Простите, герр, фрау, я уделила внимание знакомой леди, – смиренно склонила голову я.
С герром лучше не шутить, от его взгляда у меня временами мороз по коже. Тоже задумает продать дочь за старика?
– Постарайся быть скромнее и не молоть языком. Божья невеста ценит молчание и не должна казаться болтушкой-пустомелей, – строго сказал отец.
– Конечно.
Мне не сложно лишний раз кивнуть и растерянно похлопать ресницами. Кормить окружающих показной покорностью и доброжелательностью очень быстро учат в общепите, куда я сдуру устроилась в студенчестве, да так и осталась, отдав диплом лингвиста маме, страшно мечтающей о высшем образовании.
Надо чуть-чуть пообвыкнуться и думать, «чего я хочу добиться таким поведением». И какие у меня вообще есть варианты.
На сцену выплыли танцовщицы, исполнявшие балетные па с элементами менуэта. Даже я со своего места видела, как девчатам неудобно двигаться в кружеве до пола и накрахмаленных рукавах-фонариках. Меня-то, слава богу, успели поднатаскать на это дело, утрамбовывая каждое утро в платья разной степени жесткости и пышности. Девочки по сути еще юные, толком не расцвели, но двигаются прекрасно, не забывая скромно опускать глаза в пол. Наверняка это выгодный элемент саморекламы для холостых лордов, сидящих в зале.
– Мам, а на помолвку приглашаются гости? – шепотом спросила я, прикрывшись веером. Удобная штука! Можно и побеседовать, и перочинный ножик незаметно воткнуть.
– Иногда. Но вся магия творится за закрытыми дверями кабинета главы дома. А ты уже готова встать на путь благочестивой невесты?
– Так я же уже, вроде, на нем, – не поняла я. Еще какой-то путь есть, помимо божественных справок и материнских наставлений?
