Платье у Вайолет было все мокрое, до молнии поди дотянись, однако она справилась: стащила его, аккуратно сложила в сумку. Сняла танцевальные туфли – они здорово жали, потому что были малы как минимум на размер, но в ее ли положении привередничать, верно?
Вайолет умылась над раковиной, заново накрасила губы и выскользнула за дверь, игнорируя тех, кто таращился на ее рабочую форму. Приятно, наверное, переодеться в собственное платье и не иметь нужды ужиматься, мелочиться, экономить на самом необходимом.
На подходе к бару она уже готова была расплакаться, но взяла себя в руки, увидев нескольких посетителей. Видимо, двери открыли раньше обычного, да так их всех по матушке…
– Вуд! – рявкнул ее фамилию мистер Кауден. – Вы опоздали.
Вайолет вздернула подбородок.
– Пришла на час раньше.
Он нахмурился.
– Значит, напарница ваша опаздывает. Займитесь клиентами.
Вторая коктейльная официантка постоянно опаздывала, но ей это сходило с рук, потому что мистер Кауден чуточку слишком хорошо к ней относился.
Вайолет засунула свою сумку в кладовку за баром, наклеила на лицо приветливую, пусть и абсолютно лживую улыбку.
Зрителям нравилось пить коктейли до, во время и после представления. Вайолет старалась, чтобы они получали именно то, что им хочется. Хотя она и приносила домой вполне достойное жалование, мать продолжала шпынять ее за то, что она больно много о себе мнит и «вбила в башку эту дурацкую мысль – стать звездой».
И вот – крах; наверное, мама права. Наверное, нужно все это бросить.
Вайолет с тяжелым сердцем подавала коктейли, сопровождая каждый шуткой, подмигиваньем, ухмылкой. Если кто-то из мужчин становился слишком дружелюбен, она это игнорировала. Иногда в таких случаях появлялся уборщик посуды и специально толкал этого невежу, а потом с деланой искренностью извинялся за свою «неловкость».
Вайолет разглядывала седоволосого джентльмена во фраке, с кривой ухмылкой на лице. Мысль об этом слюнявом выпендрежнике будто толкнула ее в бок… именно в таком бодрящем средстве она и нуждалась.
Вайолет подозревала, что уборщик к ней неравнодушен, вот только она была слишком занята, чтобы самой проявлять неравнодушие. На хореографические упражнения она тратила больше времени, чем на дружеские отношения.
Когда она передвинулась к следующему столику, уборщик одарил ее улыбкой – он вытирал с пола разлитый напиток. Он был старше Вайолет на год, темные волосы всегда взлохмачены, падают прямо на глаза. Ей все хотелось принести на работу ножницы и откромсать эти лохмы. Он встряхнул головой, отбрасывая волосы на место и не отрываясь от дела – и его серые глаза встретились с ее глазами.
Вайолет ухмыльнулась, потом улыбка сбежала с ее лица. Мимо прошло несколько танцоров, которые тоже приходили на пробы, – они смотрели на нее, узнавая. В центре шагала блондинка с коротким бобом, и она глянула на Вайолет с непередаваемым ехидством.
Вайолет так и подмывало ответить жестом, который уборщик иногда делал за спиной у невоспитанных клиентов. Но вляпаться ей не хотелось, поэтому она посмотрела на ведьму с дружелюбной улыбкой, а потом, не дожидаясь ее реакции, отвернулась. Лучше уж сразу дать понять, что издеваться над собой она не позволит. При этом Вайолет знала, что ссориться с этой дамой не стоит: она явно получила роль, а значит, будет часто появляться в театре.
– А оно тебе надо – быть таковской, как энти? – Вайолет вздрогнула, услышав рядом голос уборщика, говорившего на чистом кокни.
