В полярной преисподней - страница 5

Большинство зэков было на работе, и только на некоторых нарах в разных позах сидели и лежали люди

Войдя в барак, Александр Майер втянул ноздрями такую отвратительную вонь, с которой никогда и нигде не приходилось встречаться его носу. Ему пришлось перевести дух, ибо воздух застрял у него где-то в трахее, и организм ни за что не хотел пускать его дальше.

– Находѝте свободные места. Какое выберете, то и ваше, – сказал надзиратель, вышел и запер за собой дверь.

Опасливо озираясь, подошёл пожилой человек с кудлатыми седыми волосами по окраинам затылка и тихо спросил Майера:

– Я извиняюсь, вы случайно не еврей?

– Нет, я не еврей.

– А вы? – обратился опасливый человек к Ройзману.

– А я как раз еврей.

– Но вы совсем не похожи на еврея!

– Почему же?

– Не знаю. Просто не похожи – и всё.

– Мои друзья тоже самое говорят: ты не похож ни на одного еврея, но все евреи похожи на тебя.

– А ещё есть евреи?

– Кажется больше нет, – ответил Ройзман.

– Меня зовут Марк Аронович Плоткин. Я желаю вас предупредить, что вас будут бить.

– Почему? – удивился Майер.

– Умоляю вас, тише!

– Нас будут бить?

– Обязательно будут.

– Кто?

Плоткин приложил палец к губам и скосил глаза к окну в торцовой стене. Там на нижних нарах несколько человек играли в карты.

– Dos zenen zeyer geferlekhe mentshn3.

– Ты понял? – спросил Ройзман.

Сашка кивнул.

– Так вы всё-таки тоже еврей?

– Нет, я немец.

– Понимаю, понимаю. Немецкий почти тот же идиш.

– Послушайте, Марк Аронович, но ведь здесь столько народа, неужели никто не заступится? – спросил Майер.

– Никто! Бандитов здесь больше, чем политических лиц, и они всех запугали. В прошлом году убили троих политических и убийц не нашли. Ограбить новеньких – это для них ритуал… Так здесь давно принято. Если вас будут бить, никто не заступится. Все боятся! И совсем нельзя сопротивляться! Поверьте мне! Я вам хочу советовать: ради бога, если будет драка, не ввязывайтесь, если будут вас бить, не сопротивляйтесь.

У окна игра закончилась взрывами смеха. В двери снова заскрежетал замок.

– Я пойду, – испуганно сказал Плоткин и порскнул к своему месту у двери.

С необычным для пожилого человека проворством он взобрался на верхние нары и бросал оттуда испуганные взоры.

Дверь отворилась, и в камеру вошло три человека. Впереди шёл мужчина лет тридцати с прыгающей на лице наглой улыбкой. У него были вьющиеся тёмно-русые волосы, чёрные глаза, – одним словом, красавчик. Несколько человек карточных игроков бросились к нему, он метнул им навстречу снятую шапку, которую они ловко поймали; стряхнул двум другим на руки свой бушлат, ещё один, упав перед ним на пол, снял с него валенки.

– У нас пополнение?! – воскликнул красавчик, подошёл к Сашке и с той же наглой улыбкой уставился на него.

– Вы что-то хотели? – спросил Сашка.

– Нет, ничего, – ответил наглец, вскинув голову и не переставая отвратительно улыбаться, – просто желаю познакомиться: Вася, Вася Макарчук.

– Очень хорошо, – холодно сказал Майер.

– Ну-ну, – сказал Васька, повернулся и вразвалку отправился на своё место.

– Вася! Он тебя не уважает, – сказал смазливый блондинчик.

– Мне, Казачок, его уважение глубоко до фонаря, – ответил Вася, валясь на лежанку. – Вот будет ли ему до фонаря, если я его не стану уважать?!

Белокурый Казачок осклабился:

– Ох, не будет, Вася! Не будет ему до фонаря. Плакать будет, что ты его не уважаешь.

– Ты думаешь?

– Уверен! Покушаешь чего-нибудь, Вася?