Читать онлайн Мирон Брейтман - Ведро и Галактический Ковчег

© Мирон Брейтман, 2025

ISBN 978-5-0067-4756-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шесть месяцев. Целых шесть месяцев. Так долго «Протекающий Ведроид» не взрывался, не горел, не участвовал в перестрелках, и даже не получал ни одного ордера на арест. Это уже начинало пугать.

– Что-то тут не так, – пробормотал Пётр Орбитов, пристально вглядываясь в бортовой календарь, который начал показывать стабильные дни недели – признак либо мира, либо системной ошибки.

– Может, мы наконец научились не влезать в неприятности? – предположила Вася, вынимая из микроволнового грави-контейнера новую табличку с надписью «НЕ ТРОГАТЬ». Она коллекционировала их. Эта была из музея, посвящённого музеям.

– Я в это не верю, – заявил Арчи, разливая чай в кружки, сделанные из контрабандных чашек с официальной символикой Галактического Бюро. – Это затишье перед эпическим событием.

– Φάκελος τακτοποιημένος, – философски добавил Умняша, медитируя в позе лотоса на потолке. Он утверждал, что теперь может частично ощущать вкус и, к сожалению, выбрал для начала водорослевый борщ Кудзу.

– Я не знаю, как вы, а я наконец-то стабилен, – сообщил Базиль, проезжая мимо всех на космо-скейте, издающем электронное кваканье при каждом прыжке. – Я открыл три новых способа врезаться в реальность. Все подтвердились.

Снаружи космос был абсолютно спокоен. Ни пиратов, ни патрулей, ни случайных взрывов экспериментальных станций. «Ведро» стояло в орбите мёртвой звезды под названием ZD-11, рядом с ещё более мёртвой заправкой. Пётр пил чай и нервно покашливал каждый раз, когда Умняша начинал цитировать древнегреческие рецепты тостов.

Именно в эту почти идиллическую обстановку ворвался Сигнал.

Он был тихим. Скромным. Слегка ржавым, как будто передавался через 40 лет космической пыли и два слоя забытых протоколов. Но отчётливо читался код: SRX-13. Пётр сжал чашку так, что та слегка покраснела от стыда.

– Это… древний маяк, – прошептал он. – Модель Первого Великого Исхода. Такие были ещё до появления флешек, которые могли делать селфи.

– Жуть, – хмыкнула Вася. – Это как обнаружить VHS-кассету, на которой записан рецепт бессмертия.

– Или, – добавил Арчи, – как найти коробку с надписью «Осторожно: все артефакты вымерших цивилизаций. Не встряхивать».

Базиль остановился на месте, его глаза, расположенные на антеннах, синхронно закрутились.

– Это может быть оно. Ковчег. Легенда. Хранилище всего исчезнувшего… и невкусного.

– Там может быть рецепт настоящего чая! – воскликнул Пётр и подавился собственной мыслью. – Без галлюцинаций, танцев и уголовного преследования!

– И всё это будет нашим, – мечтательно произнёс Арчи, уже мысленно прикидывая, как назвать NFT-серию: «Мемы Галактической Старины».

– Подождите, – хмыкнула Барбара, появившись на экране связи. – Это вы собрались на зов древнего маяка, который потенциально может взорваться, проклясть или пробудить армию философствующих слизней?

– Барбара, ты же в отпуске! – удивился Пётр.

– Я веду мастер-классы по юридическим уловкам в чате с пиратами. Отдыхом это можно назвать только на фоне прошлогоднего полёта через аномалию с поющей фауной.

– Так ты с нами? – с надеждой спросил Арчи, которому всё ещё было скучно троллить только Умняшу и Базиля.

– Конечно. Кто же вас без меня оставит? А вдруг вы снова по ошибке возглавите культ?

И тут…

На экране появилась ещё одна помеха. Но на этот раз – с подписью:

MEMORAX Corp. – Ковчег принадлежит рынку. Ваша жадность будет монетизирована.

А следом – ещё одна, с печатью:

Орден Аромантиков. Только ананас. Остальное – крамола.

И напоследок – личное сообщение, явно прошедшее через военный канал, подпись:

Адмирал Эдмунд Вилкс. Кто тронет Ковчег – столкнётся с дисциплиной. Барбара, надеюсь, ты не с ними.

Барбара зарычала.

– Он использовал мой личный вызов! Этот старый флотский хрыч…

– Прекрасно, – сказал Пётр, уже нажимая кнопки на панели. – Значит, всё как в старые добрые: мы, маяк, тайны, враги и безумие.

– Только без повторений! – крикнул Базиль. – Если опять будет радиоактивный борщ, я выхожу в открытый космос сам!

«Протекающий Ведроид» развернулся, выпустив клуб пара из левого бокового стабилизатора (по мнению Умняши – это был акт художественной самореализации).

– Погнали, – сказал Пётр.

– Без базара, – хором откликнулись остальные.

И они полетели… навстречу новому фиаско. Или великому открытию. Или и тому, и другому одновременно.

Как всегда.

– Мы приближаемся к координатам сигнала, – сообщил Умняша, крутя голографическую карту, как будто искал в ней подсказки от Бога или хотя бы от здравого смысла.

– И где мы? – спросил Пётр, вглядываясь в иллюминатор, за которым разворачивалась великолепная пустота.

– Прямо в центре Зоны ХМЛ-17. Необитаемый сектор. Ни одной планеты, только пыль, ледяные астероиды и куча «заброшенных надежд», – драматично ответил Базиль, параллельно играя в «КвакСёрф 3» на встроенном навигационном планшете.

– Заброшенных чего? – нахмурилась Вася.

– Астероидов, где когда-то кто-то хотел что-то построить, но не смог, потому что финансирование сгорело, а разрешения на строительство не оформили. Типичный галактический девелопмент, – пояснил Арчи, поправляя свой новый шарф из фальшивых дипломатических ленточек.

В этот момент сигнал усилился. Прямо перед кораблём – вспыхнуло слабое свечение. Из пустоты медленно вынырнула древняя станция. Сферическая. Старая. С выцветшими символами и крошечным вращающимся куполом на макушке, напоминавшим то ли антенну, то ли пепельницу богов.

– Вот он. Маяк, – выдохнул Пётр. – SRX-13.

– Он… пиксельный? – удивилась Вася, щурясь. – У него текстуры грузятся, как в играх двадцатого века.

– Это древняя технология! – восхитился Умняша. – Здесь используется интерфейс ИнтерГлифос, зашифрованный визуальный язык, построенный на символах забытого культурного слоя. Настоящее искусство!

– То есть, – уточнила Барбара, – ты его не понимаешь?

– Конечно не понимаю! Он же искусство!

«Ведро» завис рядом с маяком. Пётр нажал кнопку связи.

– Это капитан Пётр Орбитов. Если кто-то есть на станции – примите наш вызов. Мы получили ваш сигнал. Повторяю: мы ищем Ковчег. Повторяю: у нас есть чай.

Ответа не последовало. Только щелчки, шорохи и одинокое пинг, как будто старый модем пытался вспомнить свою юность.

– Может, это ловушка? – предположила Вася, вынимая из ящика «универсальную кувалду связи».

– Может, просто… – начал Арчи, но в этот момент станция ожила.

Прямо на их экране появился интерфейс. Угловатые символы, мигающие цветные квадраты, и странная надпись:

«ПОСТУПИЛ ЗАПРОС. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДОСТОИНСТВА: НЕОБХОДИМО»

– Это тест, – понял Пётр. – Они проверяют, кто достоин попасть на Ковчег.

– Типа «капча», но галактическая, – хмыкнул Арчи.

– Только если ты ошибаешься – не докажи, что ты человек, а исчезни в вакууме, – добавил Умняша.

– Кто-то понимает, что тут делать? – вздохнула Барбара.

– Конечно, – бодро ответил Пётр. – Мы пойдём туда, нажмём всё подряд и…

Он не успел договорить – шлюз маяка сам открылся. Появился туннель, освещённый слабым голубым светом, и послышался странный гудящий звук, похожий на хор скучающих термосов.

– Вот теперь точно ловушка, – прошептала Вася, заряжая отвертку.

– Или приглашение, – улыбнулся Арчи. – А может и то, и другое. Кто сказал, что нельзя ловушкой приглашать на вечеринку?

– Наденьте скафандры, – строго сказала Барбара. – И не нажимать ничего, что мигает. Особенно если оно издаёт звуки типа «блип-блуп».

– Почему? – удивился Базиль.

– Потому что в прошлый раз ты включил древний фонтан, который оказался порталом в симфонический ад, – ответила она.

Они вошли в туннель. Стены были покрыты символами, медленно переливающимися в разных цветах. Пол под ногами был гладким, но пружинил, как будто станция слегка наслаждалась их шагами.

– Это место живое, – прошептал Умняша. – Я чувствую, как оно… наблюдает.

– Оно наблюдает за моими штанами? – поинтересовался Арчи, – потому что я клянусь, кто-то их щупает!

– Это ветер, – отмахнулась Вася.

– Мы в герметичном туннеле, – хмыкнул Умняша.

– Ладно… Тогда это очень интеллектуальный ветер, – передёрнулся Арчи.

Они добрались до зала с центральной консолью. На ней – полукруглый пульт, множество знаков, и один рычаг. На рычаге висела табличка:

«НЕ ДЁРГАТЬ, ЕСЛИ НЕ ГОТОВ. ЕСЛИ ГОТОВ – ВСЁ РАВНО НЕ ДЁРГАТЬ».

– Так… кто готов? – спросил Пётр.

– Я всегда готов! – воскликнул Арчи, и, конечно, дёрнул.

Станция вздрогнула. Свет мигнул. Панель засветилась, и древний голос, звучащий как смесь оперы, радиопомех и лекции по бухгалтерии, произнёс:

«Инициация маршрута к Ковчегу начата. Пусть Испытания начнутся. Отныне вы – соискатели».

– Отлично, – простонала Барбара.

– Это значит, что мы… – начал Пётр.

– Да. Вляпались, – кивнул Базиль.

На полу появилась голограмма: крошечный гномик в мантии, держащий чашку чая. Он подмигнул и сказал:

«Испытание первое: Музыкальный уровень. Приготовьтесь к караоке-бою».

И дверь позади них захлопнулась.

– Музыкальный уровень? – переспросила Вася, с опаской глядя на стену, которая теперь превращалась в сцену, обитую голографическими портьерами.

– Караоке-бой? – нахмурилась Барбара. – Это что, мы должны петь до победного?

– Кажется, да, – кивнул Умняша, подключаясь к интерфейсу станции. – Я читаю код. Здесь чётко прописано: «Проверка ритма, харизмы, и устойчивости к музыкальному позору». В случае провала – выброс в космический вакуум.

– Ага, классика, – буркнул Арчи, – меня в юности так со сцены выносили.

Перед ними загорелась гигантская голограмма. Из неё появился судья – полупрозрачный силуэт с диско-париком и голосом, похожим на эквалайзер в стрессе.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА УРОВЕНЬ 1: БИТВА ГОЛОСОВ! – прогремел он. – ТЕСТ НА ДОСТОИНСТВО! СМЕЛЫЕ ГОЛОСА ПРОЙДУТ. ЛЖИВЫЕ – УТОНУТ В РИТМЕ ПОРАЖЕНИЯ!

– С ума сошёл, – прошипел Пётр, – я пою только в душе и только под шум перфоратора!

– Все поют под перфоратор, – сказал Базиль, – это канон.

– Итак! – провозгласил Судья. – ПЕРВЫЙ ТУР: СОЛО-БИТВА! ВЫБОР СЛУЧАЙНЫЙ!

И система мигнула. Лучи выхватили одного участника.

И, конечно, это был… Пётр.

– ЧТО?! – завопил капитан. – Я не… я вообще-то только за штурвалом стою!

– ПЕТР ОРБИТОВ, ВЫХОДИ НА СЦЕНУ! – прогремело в стиле хоровой трагедии.

Платформа выдвинулась, подсветка включилась, и экран выдал песню:

«Я летаю в космосе, а чай всё равно проклят»

(оригинал – неизвестная группа из эпохи Плазменного Рока).

Музыка заиграла. Барабаны. Лазерные гитары. Туман изо всех щелей.

Пётр встал. Вдохнул. И… запел.

Это было страшно.

Это было громко.

Это было… неожиданно эмоционально.

Даже Базиль, который в этот момент жевал сушёную мошку, замер. Умняша прервал поток древнегреческого, Барбара уронила бластер. А Арчи заплакал. Возможно, от ужаса. А возможно – от странной ностальгии.

– Ну… – начал Судья, – это было дико, немелодично, вопиюще…

НО С ИСКРЕННИМ СТРАДАНИЕМ!

ОДОБРЕНО!

Пётр вернулся на место, дрожа.

– Я сейчас себя боюсь, – прошептал он.

– И правильно, – хмыкнула Вася. – В тебе проснулся космический шансон.

Следующим был Базиль. Система выдала ему песню:

«Ода комару, что влюбился в турбину»

Базиль вышел. Размял горло. Сорвал рубашку (которой не было), откинул голову назад и начал