И Хэйвуд долго боролся с собой, но совесть все-таки победила: вечером, в сумерках, дабы избежать неожиданных встреч, он собрался и вместе с Гарнет отправился в Лодж. Он как-никак нёс ответственность за поступки младшего брата и, если с девочкой что-то случится, он, Хэйвуд, будет считать виноватым себя, не позаботился, бросил, а это уже никуда не годится. Хватит с него смерти Рейманда, вытрепавшей всю душу...
Джемма Фаррел, прекрасная, как и всегда, но неприступно-холодная, встретила его в холле, окинув жавшуюся позади Хэйвуда Гарнет пристальным взглядом. Брови ее лишь чуть-чуть поднялись, говоря о вспыхнувшем любопытстве, но через секунду лицо снова стало нейтральным...
– Доброго вечера, мистер Лэнгли! – сказала она. – Чем обязаны вашему позднему визиту? Мой супруг, если вы приехали справиться о его самочувствии, уже спит, и будить его было бы неразумно.
– Да, конечно, я понимаю: сон полезен для Фергюса. Как он чувствовал себя этим днём? Я был занят и не мог справиться раньше.
Опять на мгновение, но лицо девушки дрогнуло, и сквозь маску холодного равнодушия проступила душевная мука.
– Он все тот же, что и третьего дня. Заботы доктора Флоренса не дают результата! Увы...
– Мне очень жаль.
– Как и мне, мистер Лэнгли. – Они постояли, думая о хозяине дома, которого с каждым днём становилось будто всё меньше на бренной земле. Будто тень его постепенно переходила Черту... И Джемма, должно быть, отгоняя подобную мысль, спросила вдруг: – Чем-то ещё могу быть полезна?
– Можете, – подхватил Хэйвуд, довольный, что она первая подтолкнула его к неприятному разговору. И обернулся к служанке: – Гарнет, подойди ближе. – Не смея поднять глаз, та приблизилась. – Госпожа Фаррел, я был бы весьма вам признателен, позаботься вы о нашей служанке... – произнёс Хэйвуд вдруг осипшим от неловкости голосом. – Эта бедняжка... кхм, – он хмыкнул в кулак. – В общем она...
– В тягости? – подсказала его собеседница.
– Да, именно так, – выдохнул Хэйвуд, которому сделалось жарко до одури. Хоть бы уши не покраснели, как у подростка...
А Джемма Фаррел, будто решив добить его, добавила вдруг:
– От вас? – И прошлась по нему таким хлёстким взглядом, что впору было скончаться на месте. Но Хэйвуда этот взгляд охолонул...
– А это имеет значение? – спросил он, глядя ей прямо в глаза, и девушка дёрнула головой, выдавая скупую улыбку.
– Нет, никакого. В этом доме помогут любой оступившейся девушке, попавшей в тяжелое положение... Я не имею привычки кого-либо осуждать. Чаще всего они даже не виноваты в своем положении: их принудили, – с особым акцентом, – а потом просто выбросили за ненадобностью.
Хэйвуд видел, что она осуждает его, полагает тем самым мерзавцем, что, воспользовавшись служанкой, теперь избавляется от нее. Нет, она действительно полагает, что он на такое способен? После всех этих лет, что он провел в этом доме, рядом с Фергюсом, за их же столом, она, в самом деле, считает, что он...
Кровь ударила Хэйвуду в голову.
– Так вы позаботитесь о Гарнет? – очень холодно спросил он.
– Я сказала, что да. Вам не о чём беспокоиться!
– В таком случае, доброй ночи, миледи.
– И вам, мистер Лэнгли.
Хэйвуд уже развернулся, чтобы уйти, но раздались торопливо приближающиеся шаги, и в холл вбежала служанка.
– Госпожа Фаррел, ваш муж просит к себе мистера Лэнгли. Говорит, для важного разговора!
Хэйвуд глянул на Джемму: вы обманули меня? Ваш муж вовсе не спит, говорил этот взгляд.
