Я тебя завоюю, сводная - страница 14



— А когда подходящее? — приглушенно произносит он. — Я завтра улетаю, а ты…

— И мы, — еще тише отвечаю я, вынимая свои руки из-под его. С исчезновением телесного контакта дышать чуточку проще.

— Мы… — мрачно вторит Антон и резковато ухмыляется. — Почему без мужа прилетела?

— Занят.

— Кто он? Я его знаю?

— Знаешь… Давид. Друг твоего отца.

Античные плечи сводного брата, плотно обтянутые черно-белыми слоями одежды, вздымаются на шумном вдохе. Тусклое освещение отбрасывает зловещую тень на мужской профиль, «высекая» ожесточившимися чертами лица откровенную неприязнь к слетевшему с моих уст имени. Он помнит Давида.

— Вот как, значит, — процеживает сквозь намертво стиснутые зубы Антон и потирает подушечками пальцев левой руки побелевшие костяшки правой, сжатой в кулак. — И от него ты родила ребенка… Класс.

Я опускаю голову, прикусив нижнюю губу. Пусть продолжает думать, что все так.

— Ты счастлива с ним?

Никто кроме мамы не интересовался, счастлива ли я в браке с Давидом Гаспаровым, и уж точно я не рассчитывала услышать вопрос из уст Антона Куркова, которому должно быть плевать на мою жизнь. Мне было бы комфортнее, если бы он позлорадствовал, а не пытался быть вежливым.

Кажется, мы оба — давно не те, кого потаенно, в сердцах, хотели бы видеть друг в друге.

Окружающие считают, что нет необходимости ставить под сомнение данный факт. Я обязана быть счастливой по умолчанию, ведь с меня сдувают пылинки, заваливают подарками, мой шкаф битком забит дорогой одеждой, и в скором времени понадобится открывать свой персональный ювелирный магазинчик. Мне все дается без малейшего труда. Получить работу мечты? Только попроси мужа! Давид подергал за ниточки и использовал связи, чтобы я могла заниматься любимым делом в крупнейшей творческой мастерской Барселоны наряду с талантливыми мастерами скульптурного ремесла.

Правда, есть одно «но». Ничего из перечисленного я для себя не просила. Я бы всего добилась собственным упорством. Путем долгих, кропотливых усердий. Тем не менее, мне неуклонно навязывают чувство долга в обмен на полученные блага.

«Внутри золотой клетки лучше, чем за ее пределами». Черт подери, эти всезнайки не были на моем месте!..

Я не была честна до конца даже с мамой. Мне казалось, если откроюсь ей, если пожалуюсь, она скажет, что это все надуманное, это все глупости, и для меня будет колоссальным упущением потерять достойную партию в лице Давида Гаспарова. Разумеется, ничего подобного мама бы не посоветовала, однако ее голос тонул во мнениях большинства. В какой-то момент я поверила всем и поняла, что ни на что не способна без поддержки Давида. Его помощь всеобъемлюща, подавляюща.

Если скажу Антону правду, это что-то изменит?

Ничего.

Крик в пустоту.

Завтра наши дороги вновь разойдутся и, вероятно, не пересекутся. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы этого не произошло.

Так какой смысл?..

— Счастлива, — я выдаю безупречную ложь, в которую Антон охотно верит, кривит рот в отвращении и отворачивается, пряча хмурую гримасу.

— Надеюсь, это так, — раздумчиво молвит он. Врет ведь. Врет. — Надеюсь, у тебя все в порядке, Таша. Я… — вздохнув, ставит локти на колени и сжимает пальцами переносицу. — Слушай, мне следовало сделать это тысячу лет назад. Я бы хотел попросить прощения. За все, что когда-либо причинил. Ты не заслуживала. Я был редкостным неуравновешенным засранцем, и я тебя губил. Мне жаль. Честно. Ты имеешь полное право не верить и послать меня куда подальше.