—
Привет, Джинкс, — ухмыляется Антон Курков, наслаждаясь видом того, как я
бултыхаюсь в вязком болоте абсолютной растерянности.
—
Ты… Ты-ты-ты!.. — мое безостановочное заикание его тешит.
—
Я, — очередная плотоядная усмешка трогает пунцовый, хищный рот. Антон медленно
проводит по нижней губе кончиком языка, и я бессознательно повторяю за ним,
слизывая со своей вкус ментоловой жвачки. — Впустишь?
Творится
какая-то дичь.
Может,
я сплю? Задремала за чтением книги и провалилась в кошмар.
—
Что ты здесь делаешь, Курков?! — шиплю я, зависнув в опасной близости от
желания пихнуть придурка туда, откуда приполз. Как он умудрился взобраться
сюда? В нем неожиданно пробудились способности Человека-паука?
—
Тише, — затыкает меня ладонью. — Я здесь с неофициальным визитом.
Ничего
не понимаю… Аркадий Валерьевич не в курсе о приезде сына?
Господи,
планета остановится, если Антон начнет думать головой, а не причинным местом.
Он
грациозно влезает через окно, но отнюдь не пластично отмахивается от занавески
из мешковины и окидывает беглым взглядом комнату, в которой я временно обосновалась.
Многозначительно хмыкает, обратив внимание на стопку книг, которые я приобрела
в местных книжных лавках. Если бы не кружевной бюстгальтер, который я, снимая,
отбросила в аккурат на увесистые тома, то Антон ни за что бы не задержал взор на
них дольше, чем на долю секунды.
Я
отворачиваюсь и с покрасневшим лицом иду прятать лифчик.
—
В каком смысле с неофициальным визитом? — запихнув кружевное изделие к остальному
нижнему белью, я задвигаю ящик комода и вновь разворачиваюсь к Куркову пылающим
лицом.
До
меня только сейчас начинает доходить, что присутствие сводного в одной из
спален риады не сон, или галлюцинация. На губах еще теплится вкус спонтанного
поцелуя, а внизу живота усиливается жар. Приятно пульсируя, он растекается к
конечностям и пробирает до легкой дрожи. Жаль, что я не способна выпрыгнуть из
собственного тела, предательски желающего повторения близости с Антоном. Я с
таким рвением гналась (во всех смыслах) от воспоминаний об огромной ошибке,
которую совершила, и что в итоге?
В
старании спастись от Антона я опять потерпела фиаско.
Называет
меня проклятием, а сам… Хуже в миллиард раз. Нет такого термина, которое бы
точь-в-точь определило его предназначение.
—
В прямом, — пригладив непокорные волосы, он сбрасывает рюкзак на пол. — Папа не
знает, что я прилетел. Сделаю ему сюрприз завтра, — хватается за края футболки,
тянет ее наверх и оголяет загорелый рельефный живот…
Стоп-стоп!
—
Эй! — возмущаюсь я, выставив перед собой руки. — Зачем ты раздеваешься?
—
Затем, что тут адски жарко, — флегматично поясняет Антон, разминая мощную шею. Захватывающее
зрелище. Вспотевший красавчик, обнаженный по пояс, берется за ремень черных
джинсов и медленно расстегивает ширинку… Явно перегибает палку! — А еще я
великолепен без одежды, так почему бы не избавиться от лишних тряпок?
—
Потому что… — нервно сглатываю я, прикладывая максимум усилий для воздержания
от разглядывания его боксеров и того, что они обтягивают.
Я
помню в мельчайших деталях. Цвет, форму, размер, боль, перерастающую в кайф… И
это сводит с ума. Стихийная низменная потребность против неутихающего голоса
разума схлестываются в битве за контроль над телом.
—
Потому что… — черт, все слова вышибает из памяти. Я подавленно вздыхаю. — Выметайся,
— мне удается подобрать универсальный ответ.
