– Ладно уж, – пробасил он уже не так грозно, хотя и не слишком дружелюбно. – Наливай, раз принес. Только чтоб без фокусов. А этот твой… – он кивнул на Богдана, который с недоумением наблюдал за этой сценой, не понимая, как простой самогон может быть эффективнее его «заклинаний», – пусть язык-то прикусит, а то у меня и на него терпения не хватит.
Филя тут же подсуетился, найдя пару щербатых чашек (или просто крупных листьев лопуха, если чашек не было), и разлил остатки «напитка».
Дальнейшее развитие событий могло пойти по двум сценариям. Либо дровосек, слегка смягчившись от выпивки и окончательно устав от этих «блаженных», просто махнул на них рукой, велел убираться подобру-поздорову и вернулся к своей работе, бормоча что-то про «наслали же на мою голову».
Либо же, если самогон оказался особенно хорош, а Филя – достаточно искусным собеседником (что ему было не занимать), дровосек мог и разговориться. Усталость и одиночество иногда делают людей словоохотливыми, особенно под влиянием «горячительного». Он мог бы даже поделиться с Филей какой-нибудь лесной байкой – про то, как он однажды встретил в чаще огромного медведя, или как заблудился на три дня и питался одними кореньями, или про то, как его сосед Митька пытался украсть у него дрова, да попался в им же самим поставленный капкан на зайца.
И уж конечно, Богдан, услышав эту байку, немедленно «дешифровал» бы ее, найдя в ней очередной «глубокий сакральный смысл». Медведь оказался бы «перевоплощением Велеса», заблудившийся дровосек – «символом поиска пути к истине», а сосед Митька – «мелким бесом, наказанным за свою алчность». И пока Филя с дровосеком мирно допивали остатки самогона, Богдан уже строчил бы в своем воображении очередную главу «Летописи Великих Свершений», где встреча с «грозным, но справедливым Хозяином Леса» заняла бы почетное место, полное аллегорий, символов и, разумеется, его собственной героической мудрости, которая (по его мнению) и привела к столь благополучному исходу.
Дипломатия Фили, подкрепленная магической силой простой бутылки, в очередной раз спасла ситуацию. По крайней мере, от топора. А это уже было немало.
Глава 8: Битва с Водяным на Мелководье (или Просто Очень Грязная Лужа).
Часть 1: Обнаружение "логова Водяного".
После «умиротворения» (или, скорее, временного усыпления бдительности) «Хозяина Леса» с помощью дипломатических талантов Фили и остатков самогона, наши путники продолжили свой путь. Богдан был весьма воодушевлен: встреча с «Лешим», по его мнению, не только подтвердила правильность его миссии, но и дала ему «тайные знания» (в виде бессвязных баек дровосека, которые он тут же переиначил в пророчества). Филя же, хоть и лишился стратегического запаса «горючего», был доволен тем, что остался цел и невредим, да еще и прихватил с собой пару грибов, которые дровосек по пьяной лавочке отдал ему «на закусь».
Дорога (если это можно было назвать дорогой, а не просто еле заметной тропинкой, заросшей бурьяном) вывела их из леса на открытое, слегка заболоченное пространство. Солнце уже перевалило за полдень, и жара становилась ощутимой. И тут, в низинке, перед их взором предстало нечто, сразу же привлекшее внимание Богдана и вызвавшее у Фили приступ глубокой тоски.
Это была либо очень большая, просто огромная лужа, оставшаяся после недавних дождей, вода в которой уже успела застояться, помутнеть и покрыться зеленоватой пленкой ряски. Либо это был мелкий, заброшенный прудок, который давно никто не чистил, отчего он почти полностью зарос тиной, камышом и прочей водной растительностью. В любом случае, вид у этого «водоема» был не самый привлекательный. Вода в нем была мутная, коричневато-зеленого цвета, и от нее исходил тяжелый, сладковато-гнилостный запах болота и прелой травы. На поверхности плавали какие-то палки, листья и прочий мусор, а по краям, в густой тине, оглушительно и самозабвенно квакали лягушки, устраивая свой нескончаемый концерт. Над водой вились тучи назойливых комаров и мошек, готовых впиться в любого, кто осмелится приблизиться к их «владениям».
