В груди разрастался тугой ком, подступал к горлу. Я смотрела в зеркало невидящим взглядом, видя спасительную муть. Я не хотела видеть себя.
Тетка не выдержала:
— Ну? Софи? Скажи хоть что-нибудь. Люсинда так старалась! Сама себя превзошла!
Я молчала.
Собравшиеся затаили дыхание, все ждали. Было слышно, как где-то под потолком гудит большая муха. Наконец, кто-то открыл рот:
— Наша Софи не невеста, а сущий ангел во плоти. Такая красавица! Такая красавица!
— Просто прелесть!
— Самая красивая невеста Кампанилы! Такой здесь не видали! Высший сорт!
— Так какой мужчина берет! Такому грех на третий сорт смотреть! Любая бы рада, да не всем дозволено!
Я сцепила зубы, чтобы хоть как-то совладать с собой. Не поняла, какая именно сука так надрывалась. А, впрочем… Все они тут хороши — и крамолы не скажут, потому как у каждой пара мясистых ног и длинный язык. И посмей кто из них что поперек — вмиг будет доложено. Этими же товарками. А у Марко разговор короткий — церемониться не станет. Вот они и пляшут. И будут плясать до последнего.
Мне всучили в руки букет — бело-розовые цветы, плотно смотанные лентой. Тетка Марикита придирчиво оглядела меня в последний раз, демонстративно перекрестила и поцеловала в лоб:
— Господь с тобой, моя девочка. Пусть все пройдет ладно да гладко.
Она шумно выдохнула и опустила на мое лицо длинную тонкую вуаль. Будто запечатала… для адресата. «Ладно да гладко» — единственное, что ее по-настоящему интересовало. Сбыть с рук. Сбыть и, наконец, выдохнуть.
Меня вытолкали на порог, на запруженную людьми узкую улочку. Машина сюда не проходила, и мне предстояло до поворота идти пешком. Под радостные посвисты, улюлюканье и выкрики с пожеланиями счастья. К церкви все эти люди не попадут, но и тут каждый хотел отметиться. Тем более, кругом были люди Марко, которые меня сопровождали.
Тетка шагала впереди, размахивала руками, чтобы давали дорогу. При каждом резком жесте пирамида на ее макушке упруго колыхалась, а я мечтала, чтобы она отвалилась и грохнулась прямо в пыль, под ноги… Растоптать, придавить подошвой, как мерзкого жука! Глупо… Как же глупо… От небывалого нервного напряжения меня занимали несусветные глупости. Казалось, я смотрела на себя со стороны. Просто наблюдала. Но с каждой минутой приближался тот миг, когда все это уже не поможет. И под выкрики, желающие счастья новобрачной, я будто шла на казнь. Или на растерзание в клетку с хищниками. Понимая, что обратной дороги нет.
Но самое ужасное — я не могла даже сбежать в безумном отчаянном порыве. Вся Кампанила смотрела на меня. И вся Кампанила кинется за мной. Сотни, тысячи услужливых рук, которые вернут меня хозяину. Но я не понимала, что это говорило во мне: то ли здравый смысл, то ли отчаяние.
Я дошла до конца улицы, Джонатан открыл передо мной дверь новенького воздушного кабриолета, на который местные глазели с невыразимым восторгом — здесь такое видели редко. А, может, и никогда. И мне оставалось только занять место в салоне. Вместе с теткой и Джинни.
