«Чертовы… чертовы квантовые замки…» – Кибер вытер лоб рукавом засаленной куртки, оставив темную полосу. Его голос был хриплым, срывающимся. – «Это не шифр… Это лабиринт. Из меняющихся зеркал. Только подберешься к ядру – бац! Алгоритм мутирует, ключи инвалидируются. Они не хранят данные… Они их прячут в будущем».
Бригс стоял позади него, неподвижный, как статуя из окаменевшей ярости. Его тень, растянутая тусклым светом, ложилась на стену, сливаясь с тенями хлама. Он не отрывал глаз от экрана, где мелькали каскады нечитаемых символов, схлопывающиеся структуры, предупреждения о «критической энтропии шифра». Каждая неудача Кибра, каждый стон отчаяния отзывались в нем глухим ударом по натянутой струне терпения. Они рисковали жизнями за этот файл. Раненый охранник, сирены, погоня – все это было платой за доступ к чему-то. А теперь эта штука издевалась над ними, как живая. Как насмешка Алгоритмов над ничтожными усилиями «Остатков».
«Ты говорил, щель – твоя специальность, – произнес Бригс. Голос его был тихим, но в нем вибрировала сталь. – Найди щель в этом зеркальном аду. Или мы сожжем эту железяку дотла и попробуем выбить правду из кого-то в Эдеме». Он не шутил. Терпение Тени Сектора 4 было не бесконечным. Воспоминание о сестре, о ее угасающем взгляде, смешивалось с яростью от этой цифровой пытки.
«Жги, не жги… – Кибер безнадежно махнул рукой. – Данные запечатаны на квантовом уровне. Физическое разрушение носителя – и все, прах. Останутся только косвенные следы в системе, которые их АБ сожрут за наносекунду». Он снова уперся пальцами в виски, будто пытаясь физически вдавить в мозг решение. «Нужен… нужен паттерн. Их собственный паттерн мышления. Алгоритмы мыслят не как люди. Они видят причинно-следственные цепочки, деревья вероятностей… Может… может попробовать подсунуть им ложную стабильность? Смоделировать входные данные, которые заставят их раскрыть защиту, как устрицу?»
Рок, сидевший в углу на ящике из-под патронов и чистивший свой дробомет, мрачно хмыкнул. «Стабильность. Единственное, что их волнует. Как волк – чует кровь». Его слова повисли в воздухе, неожиданно острые.
Кибер замер. Потом его пальцы снова забегали по клавиатуре, но уже с новой, отчаянной энергией. «Да… Да! Рок, ты гений! Не расшифровать… Обмануть! Заставить их думать, что доступ идет из их ядра, для внутреннего аудита стабильности!» Он запустил новый комплекс программ, набранных на коленке из украденных фрагментов кода и собственных гениальных догадок. На экране замельтешили виртуальные среды, эмуляторы, потоки ложных данных, имитирующие скучные отчеты о «прогнозируемой эффективности ресурсопотребления в Секторе 4».
Прошло еще два часа мучительного ожидания. Лира принесла мутную воду и какую-то безвкусную пасту – их скудный ужин. Ели молча. Бригс не притронулся к еде. Он стоял, наблюдая, как Кибер бормочет заклинания на непонятном языке программирования, его спина покрылась темными пятнами пота. Воздух гудел от напряжения и жара процессоров.
Внезапно экран терминала погас. Полностью. На долю секунды воцарилась гнетущая тишина. Потом он вспыхнул снова, но теперь не синим, а холодным белым светом. Структура на экране была иной – упорядоченной, иерархической. Строки текста. Читаемого текста.
«Я… я в… – прошептал Кибер, его голос дрожал от неверия и восторга. – Я внутри чертова зверинца!»
