Воздух под куполом «Зодиака» был не воздухом, а дистиллятом роскоши. Он не имел запаха в привычном смысле; скорее, это было ощущение – прохладное, стерильное, насыщенное ионами чистоты и легким, неуловимым ароматом редких орхидей, выращенных в вакуумных капсулах где-то на орбите. Звуки оркестра, исполнявшего генетически смоделированную музыку эпохи «Золотого Расцвета», плыли волнами, идеально рассчитанными для фонового комфорта, не слишком громкими, не слишком тихими. Никакой дисгармонии. Никакого хаоса.
Элис стояла у края бесконечного бассейна, в котором плавали не рыбы, а живые сгустки света – биолюминесцентные гибриды, созданные для единственной цели: услаждать взгляд элиты «Нового Эдема». Вода была настолько прозрачной, что казалось, светящиеся потоки парят в воздухе. Ее отражение в этой воде было безупречным: платье «Вечерний Фрактал» из мета-шелков, меняющих цвет в зависимости от угла зрения и пульса носителя (сейчас – глубокий, мерцающий сапфир), волосы уложены с математической точностью, макияж – работа наноботов, подчеркивающих оптимальные черты лица Вандербильт, Элис. Она была картинкой из рекламного голо-проекта. Частью декорации.
Она держала бокал с «Элизиумом» – вином, синтезированным по рецепту, утерянному столетия назад, капля которого стоила годового дохода обитателя Сектора 4. Не пила. Просто держала, как обязательный аксессуар. Вокруг двигались другие картинки. Женщины и мужчины в костюмах, которые были не просто одеждой, а заявлениями о статусе, генетических модификациях, принадлежности к фракциям. Перья экзотических птиц (клонированных и выращенных в неволе), вплетенные в ткани; микроголограммы, проецируемые на ткань; импланты, подсвеченные изнутри редкими минералами. Все безупречно. Все предсказуемо.
Разговоры плыли мимо нее, как светящиеся рыбки в бассейне. Обсуждались последние оптимизации инвестиционных портфелей, тонкости генной терапии для продления молодости (уже третьего курса для миссис Д’Артаньян), превосходство новой модели аэромобиля с автопилотом от АБ («Предсказуемость траектории – 99,999%!»). Слова были гладкими, отполированными, лишенными острых углов. Каждое предложение – взвешенное, каждое мнение – согласованное с последними рекомендациями Оракулов. Ни споров, ни искреннего смеха, ни вспышек неподдельного интереса. Только мягкий гул консенсуса, фон для идеальной музыки.
Элис ловила себя на том, что ее взгляд скользит по лицам, ища хоть тень настоящей эмоции – усталости, скуки, раздражения. Но лица были масками. Безупречно выразительными в своей безупречной нейтральности. Масками, за которыми, как ей казалось, скрывалась такая же пустота, как у нее. Или страх. Страх выбиться из строя. Страх показаться «неоптимальным». Страх перед призраком энтропии.
Именно тогда она увидела его. Магнус Рекс. Он не просто вошел в зал – он занял его пространство, как хищник, уверенный в своей территории. Его костюм был обманчиво прост – глубокий черный, без украшений, но сшитый из материала, который, казалось, поглощал свет вокруг, создавая вокруг него ауру плотной тьмы. Его лицо – резкое, скульптурное, с холодными голубыми глазами – не было маской в привычном смысле. Это было лицо власти. Абсолютной, не требующей украшений. Он не улыбался. Он оценивал.
Рекс медленно шел через зал, и толпа безупречных масок перед ним расступалась, как вода перед форштевнем ледокола. Взгляды, полные подобострастия и скрытого страха, провожали его. Он не замечал их. Его внимание было приковано к молодому человеку из семьи недавно возвысившихся «Оптимизаторов», который что-то слишком оживленно, с нарушением оптимальной дистанции, говорил своей спутнице. Нарушение протокола. Микроскопическая энтропия.
