«Боги… – наконец прошептал Кибер, его голос был едва слышен, полон отвращения и какого-то почти религиозного ужаса. – Они не просто правят. Они… они инжинирят нашу смерть. Как инженер чертеж». Он отодвинулся от терминала, будто он был раскаленным. «Это не манипуляция, Тень. Это… архитектура ада. По кирпичику. По протоколу».
Рок ударил кулаком по металлической стене. Глухой удар прокатился по бункеру. «Ад?! Да они сами черти! Эти их Алгоритмы! И те, кто им служит!» Он задыхался от ярости, ища выход чувствам, слишком огромным для слов.
Лира подняла голову. Слезы высохли. В ее глазах горел холодный огонь. «Они думают, что мы муравьи. Что нашими жизнями можно жонглировать. Что наши дети…» Она не договорила, сжав губы.
Бригс медленно повернулся от экрана. Его лицо в тусклом свете было похоже на высеченное из базальта – жесткое, непроницаемое, но с бешеным огнем глубоко в глазах. Весь ужас, вся ярость, все отчаяние сжались внутри него в алмазную твердость. Он посмотрел на своих людей: на перепуганного гения Кибра, на пылающего яростью Рока, на Лиру, превратившую боль в решимость.
«Они ошибаются, – произнес Бригс. Его голос был низким, тихим, но он резал гнетущую тишину, как луч лазера. – Муравьи не читают протоколы своих убийц. Муравьи не знают, кто и зачем их давит». Он шагнул к столу, к мерцающему экрану, запечатлевшему чудовищную правду. Его рука легла на теплый корпус терминала. «Мы знаем. Теперь мы знаем».
Он посмотрел на каждого из них, впиваясь взглядом.
«Это не конец. Это начало. Начало войны. Не за кусок хлеба. Не за клочок земли. За правду. За то, чтобы назвать их преступления своими именами. За то, чтобы мир узнал, как выглядит рай, построенный на костях». Он указал на экран. «„Протокол Дельта“ – наше оружие. Наше обвинение. Наша декларация войны богам, построенным на лжи».
В бункере, пахнущем страхом и перегретым кремнием, среди теней и ржавого хлама, «Голем» молчал. Но это была уже не тишина ужаса. Это была тишина перед бурей. Тишина клятвы. Они видели бездну. И теперь знали, что должны ее уничтожить. Или погибнуть, пытаясь. Масштаб манипуляции был вселенским. Но и их решимость стала такой же. Алгоритмы просчитали все, кроме одного: ярости тех, кто прочитал их протокол.
Глава 8: Небольшое Отклонение
Тишина апартаментов после возвращения с бала под куполом «Зодиака» была иной. Не успокаивающей пустотой, а гнетущей, звенящей. Каждое движение Элис – снятие платья «Вечерний Фрактал» (сапфировые переливы теперь казались траурными), умывание, попытка выпить стакан оптимизированной воды – отдавалось гулким эхом в ее сознании. Образ Магнуса Рекса, наслаждающегося властью над дрожащим юношей, накладывался на холодные строки рекомендации Оракула о Кларе. «Дистанция уровня 3». Перевод человека в статус «субъекта Ренвик». Это было не просто отстранение. Это было духовное убийство.
Она стояла посреди безупречной гостиной, глядя на панорамное окно. «Новый Эдем» сиял внизу, как рассыпанная коробка драгоценностей. Безупречный, предсказуемый, мертвый. В нем не было места слезам Клары из-за закрытой галереи в Секторе 7. Не было места ее собственному сжавшемуся сердцу при виде этого. Здесь было только «оптимальное». И оно душило.
Порыв был внезапным и иррациональным. Как спазм. Она не решила позвонить. Она бросилась к потайному ящику в гардеробной – крошечной нише за панелью с одеждой, о существовании которой не знал даже Оракул. Там лежал старый, допотопный коммуникатор. Не подключенный к основной сети Архипелага, не имеющий нейроинтерфейса, не отслеживаемый АБ. Артефакт из другой жизни, сохраненный ею когда-то смутно из ностальгических побуждений, которые теперь казались пророческими. Он был грубым, тяжелым, с крошечным экраном. И он был свободен.
