Здесь всего две двери. В правой стене двухстворчатая дверь в столовую, в конце коридора дверь на лестницу. Я дергаю их ручки поочередно, они не поддаются.
– На всякий случай, я их запер тоже, – с нотками гордости за свою предусмотрительность, сообщает Ромпольди.
– Очень хорошо, – одобряю я. – А это что?
У стены напротив двери в столовую стоит низенький шкафчик на гнутых ножках, с одной дверцей. Она покрыта искусной резьбой с растительным орнаментом. Медная ручка потускнела от редкого использования.
– Просто шкаф, – отвечает Ромпольди. – Там всякий старый хлам, но монне Маддалене жалко его выбросить, вот он и стоит здесь. Говорит, резьба на дверце красивая.
Я киваю, соглашаясь с мнением хозяйки дома, и открываю дверцу. Внутри пыльно, полно старых сломанных вещей: веер из обтрепанных павлиньих перьев, коллекция щеток для волос со сломанными ручками, связки сальных свечей, пузырьки из-под благовоний. В глубине у самой стенки что-то бесформенно чернеет. Подцепив двумя пальцами, вытягиваю на свет накладную бороду из крашеной пакли, не очень умело сделанную, и черный лохматый парик.
Челядинцы синьора Ринальди и Сандро хором издают изумленный возглас, а я нахожу спрятанную за бородой и париком тяжелую шкатулочку из можжевелового дерева, запертую на магический замок.
– Как это? – ахает Ромпольди. – Он спрятал свои волосы и бороду, и покражу тоже сунул сюда. Но зачем?
– Чтобы вернуться за шкатулкой, когда розыски прекратятся и все стихнет, – отвечаю я. – Он успел это сделать, когда забежал за угол, и вы с Марко потеряли его из виду. Вы застали его на месте преступления, но он не растерялся. Необычайно ловкий вор. Кстати, это был человек?
– Человек, – в один голос подтверждают и мажордом, и старик Марко, а мажордом уточняет. – Для домовика он был высок, для эльфа или там, не дайте боги, вампира, низковат.
– А его одежда? – спрашиваю я.
– Что-то темное, – отвечает Ромпольди. – Какое счастье, Давиде, что ты нашел шкатулку! Я уж не знал, как посмотрю в глаза хозяевам. Но все же, куда он делся? Как вор выбрался, если все мы были тут, в коридоре?
– Потайной ход? – наконец, встревает Сандро, которому тоже хочется блеснуть догадливостью.
– Его тут нет, – уверенно возражаю я. – Стена оштукатурена, и было бы заметно, что в ней есть скрытый дверной проем. А ни картин, ни портьер, которые бы его маскировали, нет. Куда он делся, синьор Ромпольди? Никуда. Он все еще здесь.
– В доме? – мажордом весь подбирается и стреляет подозрительным взглядом по сторонам галереи.
– Прямо здесь, в галерее, – уточняю я. – Я спрашивал, кто где был, помните? В момент, когда вор убегал, все видели друг друга. Вы и Марко видели друг друга. Бертини и Нино видели друг друга. Николо и… А кто видел тебя, когда ты входил в галерею, Николо?
Ответом мне служит внезапный сильный толчок кулаком в плечо. От него я падаю на Сандро, и мы, потеряв равновесие, вместе отлетаем к стене. Николо вдруг преображается на глазах. Из большерукого увальня-столяра он превращается в быстрого, как олень, бегуна и атлета. Парой движений раскидав остальных слуг, загородивших проход, он бросается назад в прямую галерею. В следующее мгновение мы слышим звон разбитого витража.
– Чума небесная! – ругается Сандро, отталкивает меня, в результате чего я снова отлетаю к стене, уже противоположной, и бросается за Николо.
Вскочив на ноги, я догоняю друга. Тот стоит перед выбитым окном, решетка которого, аккуратно подпиленная заранее, лежит внизу, на плитах заднего двора. Темная фигура Николо виднеется за забором, окружающим задний двор, на крыше соседнего дома.
